Глава ОКР — РБК: «Овечкин — самый недооцененный спортсмен в истории»

Станислав Поздняков (Фото: Владислав Шатило / РБК)

РБК поговорил с главой Олимпийского комитета России о:

• трудностях с открытием тренировочных баз после пандемии;
• «поспешном» решении открыть базу для гимнасток;
• финансовых потерях ОКР;
• возможном новом переносе Олимпиады;
• проблемах перед судом между Россией и WADA;
• бесконечных проблемах в легкой атлетике;
• шансах вернуть первое место Олимпиады в Сочи;
• натурализации фигуристок.

Трудности с открытием тренировочных баз после пандемии

— Какие трудности могут возникнуть в связи с открытием тренировочных баз после ограничений из-за коронавируса?

— Последнее время вынужденно был закрыта централизованная подготовка всех спортсменов во всех учебно-тренировочных центрах. Это внесло серьезнейшие изменения не только в наше мировоззрение, но и в порядок спортивной жизни. Поэтому открытие спортивных классов и учебно-тренировочных центров — очень хороший сигнал.

Ситуация с пандемией началась в России на несколько недель позже, чем в европейских странах. Поэтому, открывая спортивные базы, мы изучали опыт наших коллег, в том числе негативный, чтобы постараться избежать ошибок.

Много времени уделили изучению возможных последствий коронавируса для организма спортсменов и пришли к выводу, что если у обычного человека эта болезнь может просто ухудшить качество жизни, то для спортсмена последствия могут оказаться более критическими.

— Какие шаги вы предпринимали для поддержки спортсменов во время пандемии?

 — У нас плотное информационное взаимодействие с ведущими специалистами и врачами Федерального медико-биологического агентства. Оно нужно, чтобы доносить до спортсменов необходимую информацию, как себя вести на карантине, как тренироваться, правильно питаться, психологически относиться к возникшим неудобствам.

Спортсмены у нас большие молодцы, и их профессионализм растет год от года. Сейчас никого уже не нужно заставлять что-то делать, стоять над душой каждый день. Все без исключения кандидаты в олимпийскую команду самостоятельно тренировались в домашних условиях, кто как мог. Для них не составит большого труда вернуться на уровень, который был перед мартовской отменой соревнований.

Поспешное решение Винер-Усмановой открыть базу для гимнасток

— Оставить открытой базу в Новогорске, когда все базы были закрыты на карантин, было правильным решением?

— В тот момент ОКР очень активно пытался донести до всех наших коллег из общероссийских спортивных федераций, что сейчас централизованная подготовка нецелесообразна, потому что может нести несоизмеримые риски для здоровья спортсменов. И если вопрос поставить таким образом: «Здоровье спортсмена или его медаль?», то, безусловно, ответ на этот вопрос — здоровье.

— Получается, что оставлять открытой базу было лишним?

— Я не могу сказать, что это было лишним. Это было несвоевременно.

— Почему разрешили тренироваться только гимнастам и синхронисткам? Многое сводилось к фигуре Ирины Винер-Усмановой — ей разрешили, а всем остальным, по сути, не разрешили?

— Я бы не стал сводить принятые решения к фигурам и персоналиям. Каждый случай индивидуален, и у каждого вида спорта своя четко разработанная подготовка. Плюс обстоятельства, в которых спортсменов и национальные сборные застал коронавирус. Не забывайте про ограничения с передвижениями, обязательный карантин после поездок и так далее. Даже сейчас, когда открывается централизованная подготовка, не все спортсмены, не все спортивные федерации одномоментно считают целесообразным возвращаться к ней.

Но есть виды спорта, где необходимо быть постоянно на высоком уровне, чтобы не растерять спортивные кондиции. Поэтому именно они первыми попытались остаться в условиях карантина в Новогорске, и сейчас, когда уже официально открываются централизованные спортивные базы, находятся в авангарде, в то время как некоторые федерации берут паузу, чтобы посмотреть, как будут развиваться события.

Ирина Винер-Усманова (Фото: Станислав Красильников / ТАСС)

— Сейчас проходят тестирования на COVID-19. Выявлены ли какие-то случаи?

— У заезжающих на базу в обязательном порядке берут анализы, которые требуют до двух суток, чтобы лаборатория предоставила результаты. Поэтому спортсмены сейчас находятся на своеобразном карантине внутри учебных тренировочных центров. После того как будут результаты, все пойдет в соответствии с протоколом.

Финансовые потери ОКР

— ОКР потерял спонсоров из-за пандемии?

— Нужно отметить, что наш главный партнер ПАО «Газпром» полностью выполняет свои обязательства. Все программы подготовки к Олимпиадам в Токио и Пекине выполняются без каких-либо заминок. Все наши маркетинговые партнеры готовы продолжать работу в полном объеме, но некоторые из них столкнулись с определенными сложностями в связи со спецификой сферы деятельности в определенных отраслях.

— Уточните, у каких партнеров проблемы возникли?

— Было бы некорректно с моей стороны об этом рассуждать. Подчеркну лишь, что ни один из партнеров не отказывается от своих обязательств, невзирая на неблагоприятные обстоятельства. Для нас это наиболее ценно.

Сейчас нам необходимо перераспределить ряд финансовых ресурсов, в основном за счет оптимизации наших внутренних расходов при подготовке к Олимпиаде в Токио, которая удлинилась на один год. ОКР остается организацией, которая полностью финансово обеспечена и выполняет все свои финансовые обязанности, в том числе в отношении наших партнеров и общероссийских спортивных федераций.

Будем пытаться минимизировать финансовые потери, которые несут сейчас наши спортивные федерации в связи с продлением периода подготовки к Токио.

— Из-за того что на год откладываются Олимпийские игры, смета подготовки спортсменов к Играм в Токио увеличивается?

— Конечно. У нас есть прогнозно-финансовый план, он сверстан на четыре года, с 2018 по 2022 год. И внутри этого плана мы перераспределили часть средств, которые должны были бы пойти на отдельные направления деятельности, а также частично на подготовку к следующим Олимпийским играм.

В программе подготовки к Токио у нас появятся пятилетние расходы. Что касается Олимпиады 2024 года в Париже, то эта программа будет иметь трехлетнюю продолжительность вместо четырех лет. Таким образом, каких-то кардинальных изменений нет.

Мы сейчас готовим исследование вместе с одной из крупнейших аудиторских компаний, чтобы понять, на какие цифры наши федерации просели. И уже после того, как мы получим этот результат, сможем определить дальнейшие шаги, в том числе подумать, как помочь нашим федерациям.

— Какую сумму из будущей парижской Олимпиады перекинули на Токио?

— Я могу сказать, что общий объем дополнительных средств, выделенный на подготовку к Играм в Токио, составил около 270 млн руб. Это не только деньги из программы «Париж-2024». Существенно большая часть выделяется в рамках оптимизации других расходов, не связанных с подготовкой спортсменов.

— Это имеются в виду сокращения в каких-то дочерних структурах Олимпийского комитета?

— Да, именно так. И эти сокращения связаны не с тем, что услуги этих дочерних организаций нам не понадобятся. В текущих условиях они не задействованы в активной ежедневной работе. Но нам дополнительно потребуются специалисты на других приоритетных направлениях. Поэтому максимально эффективно использовать опыт действующих сотрудников ОКР — наш основной приоритет.

— Какие структуры показались неэффективными Олимпийскому комитету?

— У нас нет неэффективных структур. Вопрос лишь в оптимизации их деятельности в соответствии с текущими обстоятельствами. К примеру, Инновационный центр ОКР прошел эту процедуру. Если раньше мы на этой площадке постоянно взаимодействовали с нашими партнерами из федераций, то сегодня актуальная задача — перенести работу из здания ОКР в учебно-тренировочные центры, где она более востребованна.

Второй пример — визовый центр. Большое количество наших спортсменов, представителей федераций и сотрудников ОКР постоянно выезжают за границу. Для обеспечения консульских услуг уже довольно давно и была создана эта структура. Сейчас же в России сложился достаточно большой сегмент по оказанию визовой поддержки, поэтому мы можем оптимизировать расходы.

Мы вводим в штат Олимпийского комитета специалистов, чтобы они занимались этими вопросами. То есть пытаемся более эффективно построить рабочий процесс, плюс это показывает, что для нас каждый работник имеет особую ценность.

— Сколько примерно сэкономит ОКР после таких мер?

— Порядка 30–40 млн руб. сможем ежегодно экономить.

— За время карантина удалось ли ОКР реализовать какие-то проекты, о которых люди не слышали? Привлекались ли к программам спортсмены?

— Мы активно вовлекали спортсменов в наши онлайн-проекты. Большую роль в этом играла и Комиссия спортсменов ОКР. Наши олимпийцы проводили тренировочные занятия, специальные конкурсы и челленджи для пользователей социальных сетей, участвовали в благотворительных акциях, вели социально значимую работу, участвовали в акциях поддержки врачей. Также они продуктивно взаимодействовали со своими коллегами из Международного олимпийского комитета (МОК).

Кстати, МОК с большим интересом относился к нашим проектам, связанным с работой медиков. Кроме всего прочего, для нас в ОКР эта уже более чем двухмесячная работа в удаленном режиме помогла пересмотреть подход к целому ряду внутренних организационных процессов.

— Что это за процессы?

— Нам было важно, во-первых, дать возможность спортсменам реализовать накопившийся за это время внутренний потенциал онлайн. Они должны знать и видеть, что о них заботятся и стараются создавать максимально комфортные условия, чтобы они с честью прошли этот период. Второй аспект — те дела, которые у нас откладываются в долгий ящик, а потом очень долго оттуда достаются. К примеру, мы возобновили ремонт в нашем здании (на Лужнецкой набережной. — РБК).

Не отказались и от поддержки наших региональных олимпийских советов и ветеранов спорта — для нас это тоже очень ценно и важно. Два с половиной месяца прошли в плотном режиме. После того как вернется привычный режим работы, у нас будет очень интересный опыт, который мы можем использовать в будущем. Кризис — это возможность по-новому посмотреть на то, что происходит вокруг тебя.

Состоятся ли Олимпийские игры через год

— Как оцените возможность проведения Олимпийских игр через год? Состоятся они?

— Мы исходим из того, что Олимпийские игры в следующем году состоятся. Другое дело, что есть ряд сложностей, которые находятся вне компетенции МОК.

Главное — это возможность безопасно провести Игры с точки зрения необходимой вакцинации участников и гостей. Это самый большой вызов на сегодняшний день — создание эффективной вакцины.

Сейчас уже понятно, что следующие Олимпийские игры станут по уровню интереса и внимания к ним самыми масштабными и, может быть, самыми важными в современной истории олимпийского движения. Если они пройдут на безопасном уровне, то это будет глобальным сигналом, что преодолеть политические противоречия между странами возможно, только объединив усилия, сплотившись.

Фото: Jae C. Hong / AP

Кто добивается закрытых слушаний между Россией и WADA

— 15 мая состоялся Исполком WADA, и практически ничего об итогах не слышно почему-то. Что вам известно?

— ОКР не имеет отношения к управляющим органам этой организации, так что ориентируемся на данные из открытых источников, в том числе пресс-релизы WADA. Там есть вся нужная информация. Мы же в первую очередь следим за результатами исполкомов МОК, для нас это более интересный вопрос.

— Вы же знаете, что количество допинговых дел было увеличено?

— Разумеется. Могу сказать, что все те дела, о которых вы говорите, переданы международным спортивным федерациям для изучения. И после того как они полностью с материалами ознакомятся и проанализируют, будут приниматься решения по каждому отдельному случаю, основываясь на доказательной базе. Если появятся обвиняемые, то у каждого будет возможность защищать свою позицию.

Но меня немного тревожит, что WADA уже начинает давить на международные спортивные федерации, утверждая, что в случае, если его не удовлетворят результаты расследований, оно оставляет за собой право оспаривать решения международных федераций в CAS. Таким образом, уже на стадии предоставления информации происходит очень серьезное давление.

— Почему слушания в CAS по делу России c WADA сделали закрытыми? Инициатива исходила от российской стороны?

— Вообще практически все слушания в CAS происходят в закрытом режиме, это общепринятая практика. В нашем случае в связи с важностью и объемом той информации, которая будет представлена в рамках слушания, а также из-за большого общественного резонанса данное решение CAS принял самостоятельно. РУСАДА, как один из двух главных участников процесса, в своей рекомендации высказалось за закрытый характер. Что логично, исходя из остроты вопроса.

Однако наши зарубежные оппоненты по процессу в CAS постоянно и дозированно вбрасывают информацию, связанную с данным делом, которая в любом случае оказывает давление на арбитров. Поэтому говорить о какой-то закрытости процесса не приходится.

— Как ОКР себя ведет в данной ситуации?

— Мы обратились в CAS, чтобы получить рекомендации о размещении в открытом доступе официальной информации, например по срокам начала процесса. Секретариат суда ответил, что мы должны абсолютно любой комментарий по данному процессу согласовывать с международным спортивным арбитражем.

Мы расцениваем выполнение рекомендаций секретариата CAS как обязательное для всех сторон. Это крайне важно, чтобы арбитраж был огражден от любого давления и мог принять объективное и взвешенное решение.

— Почему ОКР решил участвовать в процессе по делу РУСАДА?

— Если брать во внимание всю происходящую историю в CAS, то нужно помнить, что этот процесс инициирован прежде всего WADA. Агентству предстоит представить веские доказательства по технической части, в которой должны разбираться технические специалисты и международные эксперты.

Чтобы быть в этом процессе услышанным, ОКР вступил в него в качестве третьей стороны, и мы продолжаем настаивать, что последствия решений WADA могут быть негативным образом направлены на наших спортсменов. Мы повторяем, что считаем совершенно неприемлемым применение коллективной ответственности или коллективного наказания.

Что касается наших спортсменов, то они на протяжении нескольких лет являются самыми тестируемыми на планете. И Россия, несмотря на огромное количество допинг-проб и на соревнованиях, и вне их, не входит в группу лидеров по количеству нарушений антидопинговых правил.

— Есть нарекания к РУСАДА?

— РУСАДА полностью боеспособно и даже в сегодняшних условиях работает над подготовкой программ тестирования для наших спортсменов. Каким образом решения и санкции исполкома WADA могут улучшить работу РУСАДА, которое к тому же успешно прошло два внешних аудита со стороны Всемирного антидопингового агентства? Никаким! Тогда, получается, мы говорим не о борьбе с допингом, а о наказании российского спорта по национальному признаку.

Особым вопросом для меня лично и для всех членов ОКР является решение о последствиях предложенных санкций для членов ОКР. С моей точки зрения, это вопиющий факт. В особенности если говорить о том, что и WADA, и МОК четко обозначили, что никаких данных, что ОКР каким-либо образом вовлечен в эту историю, нет и не было. Нам предлагают нести ответственность без каких-либо на то оснований и при отсутствии претензий.

Станислав Поздняков (Фото: Владислав Шатило / РБК)

Кризис легкой атлетики

— Как оцените то направление, которого сегодня придерживается Всероссийская федерация легкой атлетики? И какие сдвиги при ее восстановлении вы видите?

— Долгое время предыдущее руководство федерации пыталось выправить ситуацию, но те катастрофические ошибки, которые были сделаны, привели лишь к усугублению. Из-за этого Министерство спорта и Олимпийский комитет России приняли ряд необходимых решений. ОКР, в частности, занимался подготовкой внеочередной выборной конференции и в течение полутора месяцев де-факто нес все финансовые затраты ВФЛА.

— Какая это была сумма?

— Порядка 25 млн руб. в месяц на проведение различных соревнований, поскольку в период отзыва аккредитации у федерации соревнования не могут финансироваться из федерального бюджета. Поэтому ОКР взял на себя партнерскую нагрузку, достаточно существенную для нас. Тем не менее мы этот процесс прошли и провели зимний чемпионат России, ряд других важных с точки зрения легкой атлетики соревнований.

Второй очень важный момент. Мы выступали гарантом проведения честных и справедливых выборов руководства ВФЛА. Для этого была сформирована рабочая группа.

Мы передали управление федерацией вновь сформированным органам, действовали в соответствии с уставом ВФЛА и рекомендациями, а по сути требованиями, со стороны World Athletics. Уже новое руководство ВФЛА как независимый управленческий орган вступило в процесс переговоров с Международной федерацией легкой атлетики. В этой части ОКР мог только оказать посильное организационное содействие и дипломатическую, а также юридическую помощь, чтобы ни в одном из пунктов не нарушить регламенты и независимость федерации.

World Athletics решает финансовые проблемы за счет России

— А кто входит в рабочую группу ВФЛА?

— Сейчас в ВФЛА и под ее эгидой создана рабочая группа, куда вошли специалисты в том числе ОКР, которые эту помощь оказывают. Дальше ждем результатов уже внутренней работы. Я пока не вижу «дорожной карты» по восстановлению ВФЛА в World Athletics. У меня это вызывает вопросы, тем более что со стороны World Athletics были выставлены условия об оплате порядка $10 млн штрафа.

Эта цифра является странной, особенно в той части, когда в результате некого переговорного процесса было разрешено участие только десяти российским спортсменам в Олимпийских играх. Что касается суммы штрафа, то с точки зрения логики $1 млн с человека вызывает вопросы. И не только у меня. Ответ может лежать чисто в финансовой плоскости.

Если вы обратили внимание, то отдельные международные федерации обратились в МОК с просьбой дать им денежный аванс от предполагаемых доходов по итогам Игр в Токио. То есть по окончании Олимпийских игр МОК из своих доходов, которые получит от, к примеру, продажи телевизионных прав, перераспределит часть средств среди международных спортивных федераций. World Athletics уже попросила предоставить им этот платеж авансом сейчас. После Игр 2016 года эта цифра составила для Международной федерации легкой атлетики $40 млн.

 — Получается, что финансовые проблемы у World Athletics?

— Сопоставляя факты, можно сделать вывод, что финансовая устойчивость World Athletics сейчас на низком уровне. Это подтверждается данными из открытых источников. На протяжении нескольких лет World Athletics несет очень серьезные убытки. Поэтому миллион за одного российского спортсмена — неплохой способ залатать какие-то финансовые дыры.

Понятно, что в этом году большинство различных спортивных организаций, и World Athletics в том числе, не смогут провести соревнования в связи с пандемией. Соответственно, пул спонсоров и объемы финансирования, по всей вероятности, сократятся. Но было бы странно услышать, что ответственность за невозможность выполнения каких-то финансовых обязательств международными структурами перекладывается на российскую сторону.

Это очень удобно, но, например, Международный союз биатлонистов придерживается в плане финансовых санкций к СБР совершенно иных рамок. Запредельных требований там нет.

— По нашим данным, ВФЛА сейчас испытывает очень серьезные финансовые проблемы, в частности работникам не платят зарплаты уже более двух месяцев. Собирается ли как-то на это реагировать ОКР?

— В тот период, когда у этой организации не было руководства, ОКР очень активно реагировал, в том числе выплачивая зарплату сотрудникам. В этой части мы сделали все возможное в рамках нашего устава и нашего финансового плана. Далее мы все-таки ждем, что такой вид спорта, как легкая атлетика, несмотря на все сложности, обретет своих спонсоров. К сожалению, эта ситуация наложилась на эпидемию, на экономические сложности у ряда компаний. Поэтому здесь нужно проявить терпение и продолжать работу по поиску партнеров.

— Есть ли риск у Юрченко повторить путь Шляхтина — большие ожидания и отрицательный результат?

— Самое главное для господина Юрченко — это те вызовы, которые мы с вами обсуждаем: финансовая устойчивость организации и порядочное управление. Потому что предыдущая команда из-за скандального дела Лысенко стерла все позитивные моменты, связанные с ее деятельностью.

Юрченко был единственным кандидатом, пожелавшим взять на себя ответственность за эту работу. Ни одного другого человека в нашей более чем 140-миллионной стране не нашлось. Это, конечно, у меня вызывает тревогу.

Имидж легкой атлетики был подорван как нашими внутренними проблемами, так и международным шлейфом. Мы прекрасно знаем, что практически каждый четвертый случай нарушения допинговых правил приходит из этого вида спорта. И от тех шагов, которые будут предприниматься в ближайшее время господином Юрченко, зависит не только его будущее, но и будущее организации, ответственность за которую он взял на себя.

Вернет ли Россия себе победу в Сочи-2014

— Чем закончится история с перераспределением мест на Олимпийских играх в Сочи-2014?

— Как правило, все эти истории заканчиваются в Международном спортивном арбитраже. По названным вами биатлонистам ни СБР, ни непосредственно спортсмены к нам не обращались.

Забота о чистом имени спортсмена является одной из главных наших задач. Поэтому в данном вопросе уверен, что Международный спортивный арбитраж примет взвешенное решение, в соответствии с которым мы будем уже дальше двигаться.

— А какие существуют еще варианты того, чтобы вернуть первое место в медальном зачете Игр-2014?

— Давайте вспомним: в 2018 году большое количество наших спортсменов также были лишены медалей Сочи. Но потом 28 из них эти медали были возвращены.

Фото: Сергей Карпухин / Reuters

Натурализация фигуристов и финансирование спорта

— Вопрос натурализации спортсменов стоит остро. Через два года в Пекине должны состояться зимние Олимпийские игры. Сейчас Россия располагает минимум шестью фигуристками высочайшего класса. По олимпийской квоте пройти может только часть из них. Как вы отреагируете на возможную смену девушками спортивного гражданства?

— Современный мир стал настолько открытым, что не только спортсмены, но и тренеры меняют спортивное гражданство. Это нормально, этот процесс отражает философию спорта: открытые страны без границ и т.д. У нас очень большое количество иностранных спортсменов, которые натурализованы. Возьмем футбол, игровые виды спорта и другие дисциплины.

Я даже не беру фигурное катание. К примеру, спортивная борьба. Сколько представителей России выступают за другие страны? А там ведь ситуация гораздо сложнее: в каждой весовой категории только один спортсмен, а не три, имеет право выступить на Олимпийских играх. Считаю, что это нормальная ситуация в видах спорта, где крайне высокая конкуренция, когда федерации дают возможность спортсменам из второго эшелона пробовать себя на крупнейших международных соревнованиях, выступая под флагом другого государства.

От этого спортсмены не перестают быть патриотами России и не меньше любят свою родину. Просто сегодняшние правила игры и очень короткий промежуток, в который спортсмен может себя реализовать, создают новые предпосылки. Я не отношусь к людям, которые осуждают спортсменов, сменивших спортивное гражданство.

— Не так давно председатель комитета Думы по физической культуре, спорту и молодежи Михаил Дегтярев заявил, что государство должно уходить от финансирования спорта. Что нужно спорту в России, чтобы выйти на самообеспечение?

— Здесь нужно отметить, что господин Дегтярев говорил о профессиональном спорте. Мы нередко подменяем понятия спорта профессионального и спорта высших достижений. Когда речь идет о спорте высших достижений, мы говорим о соответствии самым высоким требованиям, о ролевых моделях спортсменов, которые становятся примером для подражания для юного поколения, которое приходит в детские и юношеские спортивные школы.

Речь [идет] о спортсменах, которые своими победами приносят спортивную славу своей родине. Спорт высших достижений — это пирамида физической культуры и спорта в стране. Чем больше успехов и ярких побед у наших спортсменов, например, на Олимпийских играх, тем больше детей и молодежи начинают заниматься спортом. А чем больше людей занимаются спортом, тем шире база для воспитания новых чемпионов.

Государство вкладывает средства в развитие спорта в целом, в том числе и спорта высших достижений, чтобы повысить уровень здоровья и жизни наших сограждан А когда речь идет о профессиональном спорте, имеются в виду, как правило, коммерческие соревнования на постоянной основе. Цели и задачи профессиональных лиг находятся в несколько иной плоскости. С этой точки зрения вопрос обоснованности и целесообразности государственного финансирования именно профессионального спорта поднимается уже не в первый раз.

Блиц

— Кто самый недооцененный спортсмен из тех, кого вы знали?

— Если брать соотношение статуса спортсмена и его достижений, то я бы назвал одного из выдающихся хоккеистов последнего времени — Александра Овечкина. При всех его титулах он так и не стал пока олимпийским чемпионом. Это очень несправедливо с точки зрения оценки его таланта и мастерства.

— На что бы вы сейчас потратили миллион долларов?

— Я даже представить себе не могу (смеется). Таких денег не зарабатываю и практически к 50 годам жизни уже привык жить в реальном настоящем, а не в иллюзиях, мечтать почти перестал. К слову, о мечтах.

Недавно одна большая у меня сбылась. В моем родном Новосибирске построен с помощью Алишера Усманова современнейший Центр фехтования. Огромный повод для радости и гордости.

— С кем бы вы сейчас больше всего хотели поговорить?

— Поговорить? Знаете, у меня такой проблемы вообще не существует — современные средства связи и возможность говорить по телефону. Но если рассуждать более широко, то, конечно же, я очень скучаю по своим друзьям, по родителям, которые живут в Новосибирске.

Я их и так достаточно долго не вижу, а теперь с этим еще больше проблем из-за ограничений в связи с пандемией. Безусловно, для меня они являются главными, с кем бы я хотел вот так визуально пообщаться, поговорить.

— Где бы вы хотели оказаться сейчас?

— На своем рабочем месте, чтобы как можно скорее наша организация вышла на работу и жизнь у нас в ОКР забурлила таким же образом, как это происходит всегда.