Ходок Емельянов: «IAAF дисквалифицировала меня без доказательств»
В отличие от большинства спортсменов, которых ловят на допинге, Емельянов потребовал вскрыть пробу Б — процедура вовсе не обязательная. Обычно на вскрытии второй пробы редко настаивают — как правило, в этом случае если и вторая проба оказывается положительной, наказание становится более жестким, чем если бы спортсмен согласился с виной сразу после вскрытия первой пробы. Но Емельянов, чемпион мира среди юношей и юниоров, настоял на вскрытии второй пробы — и она дала отрицательный результат. Несмотря на это, CAS дисквалифицировал спортсмена. В интервью «РБК-Спорт» Емельянов рассказал, что произошло на самом деле.
— Станислав, давайте начнем с вашей первой дисквалификации, ведь если бы не она — нынешнее наказание было бы не таким суровым. За что вас дисквалифицировали в 2014 году?
— Тогда случилась какая-то нелепая ситуация. Ни одна моя допинг-проба не давала положительного результата, я был наказан на основании абнормальных показателей биопаспорта крови. При этом никаких запрещенных препаратов я не принимал, да и IAAF признала, что не может доказать, что я употреблял допинг. Я был дисквалифицирован просто по подозрению — на том основании, что IAAF сочла, что у нее есть причины меня подозревать в попытке применения допинга.
— А почему вы не стали оспаривать ту дисквалификацию?
— О том, что я дисквалифицирован, мне сообщили… за пару месяцев до конца срока. Не было смысла ничего оспаривать — если бы я подал апелляцию, на время разбирательства не смог бы участвовать в соревнованиях, проще было просто дождаться ее окончания, ведь оставалось всего несколько месяцев. Да и сложно оспорить дисквалификацию по биопаспорту, потому что в таких случаях очень трудно доказать, почему именно показатели изменились. Я консультировался с теми спортсменами, которые пробовали судиться и оспорить такую дисквалификацию — это почти невозможно.
— Почему вы были дисквалифицированы во второй раз?
— Я могу только предполагать. IAAF, видимо, заинтересована в моей дисквалификации, потому что я ничем иным не могу объяснить то, что она заново начала рассматривать дело, по которому уже однажды был вынесен оправдательный вердикт.
— То есть?
— Пробу, о которой идет речь, я сдал в июне 2015 года, вместе со мной сдавали еще девять спортсменов в Саранске — тогда перед чемпионатом мира проверяли очень много спортсменов сборной. Тогда мне еще пришлось наполнять баночку не единожды — в первый раз моча оказалась слишком низкой плотности, пришлось пересдавать, хотя, например, Веру Соколову, у которой плотность мочи была еще ниже, сразу отпустили. То есть получилось, что я сдал три образца. После чемпионата России мне сообщили, что первая проба дала отрицательный результат, однако его решили не учитывать, ведь плотность мочи была низкой. И тогда вскрыли еще одну пробу — вот она и оказалась положительной. Претензий ко мне по процедуре сдачи пробы со стороны допинг- офицеров не было.
— И что вы предприняли?
— Я и обвиненные вместе со мной спортсмены решили вскрыть пробу Б. IAAF назначила даты вскрытия. Так как у ребят на тот момент не было эксперта, они обратились с просьбой перенести дату вскрытия, им отказали. У меня эксперт был (не ВФЛА, лично мной нанятый). Вскрытие моей пробы состоялось, и эта проба дала отрицательный результат. После этого IAAF вновь предлагает ребятам вскрыть пробы Б (к сожалению, у них все пробы дали положительный результат).
После того как мой представитель сообщил о результате вскрытия (отрицательном), я еще месяц лабораторию упрашивал, чтобы они мне выслали этот результат! Письма писал, звонил, а они эти звонки игнорировали, хотя обязаны были выслать результат практически сразу после вскрытия. При этом я своевременно оплатил все необходимые расходы — предоставление мне документов по пробе А, вскрытие пробы Б, представительские расходы эксперта. В общей сложности порядка $10 тыс. В итоге документы выслали, но не мне, а в ВФЛА.
— А при каких условиях пробы А и Б могут дать разные результаты?
— Я не специалист, но обычно речь идет о ложноположительном результате пробы А. Чаще всего ошибку допускает лаборатория, которая проводит анализ.
— Почему вообще началось разбирательство? Проба Б дала отрицательный результат — разве это не означает автоматически, что спортсмен чист?
— Несовпадение результатов двух проб — большая проблема для тех, кто проводит анализ. Если выясняется, что это несовпадение стало следствием ошибки лаборатории, она может лишиться лицензии. Получается, что лаборатория заинтересована в том, чтобы результат пробы Б совпадал с пробой А.
Дальше было разбирательство, IAAF изучила все обстоятельства и сняла с меня все обвинения! На 2015 год я был абсолютно чистым спортсменом, не было никаких оснований подозревать меня хоть в чем-то. Но почему-то в 2016 году IAAF инициировала расследование закрытого дела заново…
— Почему?
— У меня нет объяснений. Возможно, в том году IAAF нужно было найти как можно больше россиян, которых можно обвинить в допинге. Либо надо было отстоять репутацию Кельнской лаборатории. Не знаю, логичного объяснения происходящему нет, могу только догадываться. У IAAF вроде бы не было никаких оснований начинать это дело заново. У меня есть переписка, где эксперты признают, что даже та проба, что оказалась положительной, не дает возможность со стопроцентной уверенностью говорить о применении допинга.
Логики в происходящем нет. К примеру, у Дениса Нижегородова, еще одного ходока сборной России, пробу с Олимпиады перепроверяли, подтвердилось отсутствие запрещенных препаратов — и на этом история закончилась. Мое же дело было отправлено в суд в Лозанне. И CAS решил меня дисквалифицировать, притом что и на этот раз было заявлено, что доказательств нет и меня наказывают только на основании подозрения! Ни IAAF, ни CAS вообще не стали собирать доказательства. В решении суда написано: вина спортсмена не доказана. Но есть косвенные улики: дисквалификация бывшего директора ЦОП В. М. Колесникова, дисквалификация пяти ходоков, которые сдавали пробы одновременно со мной, и низкая плотность мочи в пробе Б. (Плотность составляла 0,09, а у Соколовой — 0,01, практически вода, и в ее пробе Б нашли ЭПО.) Нормальная плотность — 0,05. CAS и IAAF честно признались, что не могут доказать мою вину, но все равно дисквалифицировали! Дважды подряд меня наказали только на основании подозрения, и поскольку первую дисквалификацию я оспаривать не стал, во второй раз я «влетел» на восемь лет.
— Какую позицию в этот момент заняла ВФЛА?
— Никакую. Они вообще не вмешивались, вели себя, как нейтральные наблюдатели.
— В прошлом году за то время, что шло разбирательство, к вам были претензии?
— Я подсчитал — за прошлый год я сдал 13 допинг-проб, причем как нашим, так и зарубежным допинг-офицерам, и ни одна из них не дала положительного результата.
— Почему в группе тренера Виктора Чегина оказалось так много пойманных на допинге спортсменов?
— Я не знаком с подробностями дела Виктора Михайловича, но, судя по ситуации со мной, IAAF и СAS не утруждают себя предъявлением реальных доказательств. Основную часть ходоков дисквалифицировали по паспорту крови — это очень спорный аргумент. В России, к сожалению, нет специалистов, способных доказать несостоятельность этой методики.
Проблема еще и в том, что Виктор Михайлович являлся главным тренером по спортивной ходьбе в Мордовии — значит, его фамилия значилась в списке тренерского состава даже у тех спортсменов, которые фактически тренировались у других тренеров. Получилась большая концентрация спортсменов именно у него.
Если уж документ, подтверждающий отрицательный результат пробы Б, не берут во внимание, то что можно доказать в случае с Виктором Михайловичем, когда обвинения построены просто на предположениях?
К сожалению, в нашей стране, когда спортсмен на пьедестале, рядом оказывается очень много людей, причастных к его победе. А обвиняемый спортсмен остается один на один с такими мощными организациями, как IAAF, WADA и CAS. И доказывать свою невиновность не просто сложно организационно, но и очень дорого. И как оказалось в ситуации со мной — бессмысленно.