В.Малафеев: "После смерти Марины ехать в сборную очень не хотелось"
Голкипер питерского "Зенита" и сборной России по футболу дал первое интервью после смерти его жены Марины, разбившейся в ДТП.
- Можно ли сказать, что жизнь после 17 марта, когда погибла Марина, раскололась для вас надвое: "до" и "после"?
- 18 или 20 марта я ответил бы на этот вопрос не просто утвердительно - категорично. То, что случилось, стало глубочайшим шоком. Разум отказывался понимать, что Марины больше нет, а как жить без нее?
Но время действительно лечит, и, хотя сердце по-прежнему болит, жизнь берет свое. Понемногу удалось успокоиться и понять: если культивировать в себе подобные мысли, ни к чему хорошему это не приведет. Нужно жить настоящим и будущим - прежде всего для своих детей. Очень хочется вложить в них то, что мы с Мариной планировали, причем сделать это по максимуму. Да и проекты - ее, а также наши совместные - бросать нельзя. На какое-то время они ушли на второй план, но сейчас понимаю, что обязательно нужно продолжить работу: это будет лучшая память о Марине.
- После подобных потрясений многое переоцениваешь: что-то ранее важное кажется мелким, а чем-то, наоборот, начинаешь дорожить гораздо больше. С вами что-то похожее происходило?
- Со мной разное происходило. И взгляд на какие-то вещи тоже менялся - надеюсь, что в более мудрую сторону. Как бы банально это ни звучало, надо продолжать жить и идти по тому пути, который тебе предназначен, стремясь достичь на нем как можно больших высот. Уверен, что Марина хотела бы именно этого.
- Долго пришлось бороться с чувствами, чтобы заставить себя руководствоваться разумом?
- Знаете, наше восприятие мира устроено так: мозг пытается отторгнуть все, что ты не хочешь знать и видеть. Процесс этот сопровождается сильнейшими эмоциями, и перебороть их очень трудно. Но когда ты все это через себя пропустишь и подключаешь наконец мозг, приходит понимание того, что ничего уже не вернешь. Насколько возможно, успокаиваешься и приходишь в себя, хотя, конечно, воспоминания никуда не денешь.
- Представляю, как тяжело было сообщить ужасную новость детям...
- Да, это было сложнее всего. Целый день ходил и не знал, как это сделать. Говорить сразу или оставить их на какое-то время в неведении? Но в их возрасте подобные вещи воспринимаются как-то проще, что ли. Хотя с Ксюшей и было сложно - ей семь лет, и она уже многое понимает. Максим же, которому пять, спросил: "Все, папа?" - и побежал дальше.
Уверен, что абсолютно правильным было решение отправить детей на 10 дней с родственниками за город. Правда, когда они вернулись, дома все опять напомнило о маме, и эмоции были сильными, но все-таки не такими, как могли бы быть, не отвлеки мы их с самого начала.
- Ваш жизненный уклад, имею в виду прежде всего быт, как-то поменялся?
- Отчасти да, но по большому счету все осталось по-прежнему. В бытовом плане проблем нет, поскольку мне помогают бабушка с дедушкой и нянечки, которые есть у детей. Сейчас стараюсь все свободное время, которого, к сожалению, не так много, отдавать детям. Чаще, чем раньше, вожу их в садик и школу, чаще забираю оттуда.
- Как думаете, кому сейчас больше нужно тесное общение - вам или им?
- А как это можно разделить? И им, и мне, хотя им, наверное, все-таки больше. В таком возрасте детям жизненно необходима родительская любовь. И если мамы теперь нет, значит, я должен взять на себя и ее долю. Конечно, нас окружают родственники, которые дарят тепло и заботу, но родительскую любовь, уверен, ничто заменить не может. Да и рычаги управления детьми упускать нельзя ни в коем случае.
- Оценку каких-то людей - знакомых и не очень - после 17 марта пришлось поменять?
- К счастью, все, кто мне дорог и близок, кто что-то значит в моей жизни, не дали для этого ни малейшего повода. А то, что некоторые выплескивали в газеты и интернет, - Бог им всем судья.
- Заведомая ложь, которая публиковалась в первые дни после аварии, очень задевала?
- Без комментариев. Мне абсолютно не хотелось бы копаться во всей этой грязи.
- Чья поддержка была особенно важна? Или такую трагедию в любом случае приходится переживать в одиночку?
- Переживать такое в одиночку ни в коем случае нельзя - в этом я лишний раз убедился. Как нельзя и позволять себя жалеть. Необходимо было открываться как можно больше - и для помощи, и прежде всего для общения. Пусть не сразу получалось, но я прекрасно это сознавал. В какой-то момент нужно было просто выговориться перед друзьями и близкими, которым ты можешь сказать абсолютно все, чтобы освободить душу от того, что ей мешало. Некоторые пользуются в подобных ситуациях помощью психолога, мне же вполне хватило друзей и близких.
- В видеообращении на своем интернет-сайте после сорока дней со дня трагедии вы сказали, что вам очень помог футбол.
- Так и было.
- Но ведь игра на высоком уровне требует максимальной концентрации, тем более если речь идет о вратаре. Выходя на матч с "Анжи" четыре дня спустя после трагедии, не боялись, что каким-то образом можете подвести команду?
- Нет. И уверенность была не столько даже в себе, сколько в партнерах. Знал: они сделают все возможное, чтобы помочь мне.
- Кто принимал окончательное решение о вашем участии в том матче?
- Окончательное, естественно, Спаллетти. Но принял он его после того, как мы пообщались и я сказал, что готов выйти на поле.
- И все же: я видел вас за день до игры и скажу честно: даже смотреть было больно. Представляю, как непросто было принять то решение. Или все происходило на автопилоте?
- Эмоционально было действительно очень сложно. Пугала даже не сама игра, а то, что будет вокруг.
- А вокруг было очень много хорошего и доброго: игроки "Анжи" вышли в майках со словами поддержки, а уж как за вас переживал "Петровский", и говорить не надо.
- Вот этот эмоциональный накал и нужно было выдержать.
- Подробности игры помните или все было как в тумане?
- На поле все было, как обычно. С каждым касанием мяча я все больше успокаивался, и в футбольном плане матч в итоге получился рядовым.
- В те дни в интернете вдруг стал распространяться слух: Малафеев заканчивает с футболом. Как думаете, кому было нужно распространять подобную информацию?
- Понятия не имею. Меня самого это удивило и немного смутило. Пришлось даже прервать публичное молчание, которое взял на сорок дней, и написать в твиттере, что это полная чушь. Иначе снежный ком, который все нарастал, было не остановить. А кому нужно было? Наверное, тем, кто ищет возможность на всем, вплоть до чужого горя, заработать любые висты, в том числе и лишние посещения своих сайтов.
- Трудно далось решение сразу после похорон приехать на сбор национальной команды?
- Ехать, если честно, очень не хотелось. Терзался, потому что внутри чувствовал себя опустошенным и хотелось уединиться от внешнего мира. Но головой понимал, что это неправильно, что ехать надо. Позвонил Андрюха Аршавин, сказал, чтобы я обязательно приезжал, что замыкаться в себе ни в коем случае нельзя. Его поддержали друзья и родные: они тоже говорили, чтобы ехал. Все это помогло принять правильное решение - в пользу мозга, а не угнетенного состояния души.
#ntright#
- А почему считаете, что именно оно было правильным?
- Потому что весь опыт человечества показывает: в таких ситуациях надо помнить о том, что жизнь продолжается. Да и течение событий подтвердило его верность. Футбол, общение с партнерами помогли мне быстрее преодолеть жуткий стресс.
- Партнеры по клубу и сборной эффективно вас поддерживали?
- Я очень им благодарен. В такой ситуации трудно было обеим сторонам, поскольку вести себя правильно по отношению к человеку, только что пережившему огромное горе, очень непросто. Но мои партнеры вели себя именно правильно - по большому счету все было так, как нужно.
- На том сборе вы впервые после долгого перерыва вышли на поле в Катаре в форме сборной и даже с капитанской повязкой. Тот матч стал особенным?
- В какой-то степени - да, хотя он и был товарищеским. Когда долго не играешь за сборную, выйти снова на поле в ее составе всегда очень важно. Да и просто играть хотелось.
- Еще с легендарного матча с Уэльсом, когда вы дебютировали в национальной команде, у меня есть ощущение: чем больше внешние обстоятельства против вас, тем сильнее вы играете. Вспомним хотя бы выход на замену после удаления Габулова в важнейшей игре с Македонией и отраженный тут же пенальти. Я прав?
- Не думаю. Просто те случаи получили громкий резонанс ввиду необычности. А куда больше было рядовых матчей, которые дают немало пищи для анализа, но остаются в тени. Вот вышел бы я на замену в игре с македонцами без всякого пенальти и сыграл бы неплохо - разве кто-то запомнил бы ту игру и привел ее в качестве моего умения или неумения собираться?
- Хорошо, попробую зайти с другой стороны: в новейшей истории "Зенита" несколько раз возникала ситуация жесткой конкуренции между вратарями. И каждый раз ее в итоге выигрывали вы. Разве это не говорит о том, что чем сложнее, тем для Малафеева лучше?
- В плане конкуренции - безусловно. Без нее двигаться вперед очень сложно. Это хотя и банальная, но правда жизни: конкуренция полезна для сильных и убийственна для слабых. Для меня она всегда новый вызов и, как показывает практика, необходимый стимул для самосовершенствования.