«Кажется, он с другой планеты». Футболист, которого считали ненормальным

Шарнер (Фото: Getty Images)

Полгода в «Гамбурге» — не жизнь, а кошмар. Директор Франк Арнесен чуть на надул с контрактом — обещал одни деньги, на переговорах всплыли другие, на двадцать процентов меньше.

Клуб не помог с поиском дома, поселились с женой и тремя сыновьями в двадцати пяти километрах от стадиона, но Шарнер все равно добирался туда на велосипеде — проветривал мозги, разминал ноги. Эта привычка раздражала других игроков «Гамбурга», привыкших блистать не на стадионе, а на парковке.

На одной из первых тренировок Шарнера огрел левый защитник Штернберг — и пожалуйста, два месяца на больничном. Вышел в стартовом составе во Фрайбурге и на тридцать пятой минуте нарвался на вторую желтую карточку — до свидания, тренер Торстен Финк больше и слышать не хотел про Шарнера: он странный, неуправляемый и на него нельзя положиться.

28 января 2013 года Шарнер получил смс от второго тренера «Уигана» Грэма Джонса: «Говорят, тебя подписывает «Сандерленд»?» — «Вряд ли. Они хотят купить меня, но я готов только к аренде: летом нужно вернуться в Гамбург — дети должны учиться в немецкой школе. А вы еще ищете центрального защитника?» — «Да, Пауль, Рамис порвал кресты». — «Так возьмите меня на полгода!» — «Я думал, ты опорный полузащитник, Пауль». — «Нет. Вы были правы, а я нет. Мое место — в центре защиты». — «Что ж, раз ты готов, я поговорю с главным — лучше тебя мы никого не найдем».

Шарнер до сих пор хранит в телефоне судьбоносную переписку, а осенью перенес ее на страницы книги Position Querdenker. Через три недели после смс-чата с Грэмом Джонсом Шарнер слушал установку Роберто Мартинеса, тренера «Уигана», на игру 1/8 финала Кубка Англии с «Хаддерсфилдом». Мартинес начинил состав резервистами, а лидеров поберег для чемпионата, где все плохо: предпоследнее место и риск вылететь. Только Шарнер — после полугода безделья в «Гамбурге» — обходился без отдыха: вертелся и в чемпионате, и в Кубке. Когда Мартинес выступил, Шарнер вскочил со стула и повернулся к игрокам: «Я очень хочу выиграть Кубок!» Мартинес примолк от изумления, а игроки переглянулись: что он несет? «Да-да, выиграть. Мы фавориты и не дадим давить на нас. Они не испугают нас своей жесткостью и дальними передачами. Парни, однажды я участвовал с «Уиганом» в финале Кубка Лиги, но проиграл. Сейчас я хочу дойти с вами до «Уэмбли» и победить!»

Не то чтобы к тридцати трем годам у Шарнера совсем не было титулов. В двадцать три он стал чемпионом с венской «Аустрией», но прямо со стадиона автобус команды поехал в бордель. Шарнер загрустил: это же его первый трофей, а не афтепати школьного выпускного. За семь лет в «Аустрии» — ни одной радости, только печали и скандалы. Как он туда попал — та еще история. В команде деревни Пургшталль, которой управлял его дядя Герхард, Шарнер был младше и ниже всех. Мучился бессонницей: ложился в десять вечера, но через час просыпался и долго ворочался. Мать посоветовала аутогенные тренировки: перед сном Пауль включал кассету с легкой музыкой и проникновенным голосом — и крепко засыпал.

Пауль запрограммировал себя на карьеру футболиста. После школы он по требованию родителей учился на слесаря-электрика, но жил только футбольным будущим. Ел обезжиренный творог и нежирную колбасу, жира в организме стало меньше трех процентов, хотя норма — семь/десять, но Пауль был так одержим архитектурой тела, чтобы не мог забросить диету. В пятнадцать он за короткий срок вырос на тридцать восемь сантиметров, а через год его позвали в «Аустрию».

Пауль переселился в интернат Холлабрунн. Вставал в семь утра, без пятнадцати восемь — первая пара в электротехническом техникуме. Учеба до 16:30, через пятнадцать минут — в автобус и на стадион Эрнста Хаппеля. Тренировка — полтора часа. В девять ужин, потом сон. Шарнер прожил так несколько лет. На выходные он ездил в родную деревню. Обычно возвращался воскресным вечером, до интерната-то — два с половиной часа, но в тот раз решил побыть дома дольше и поехал в Холлабрунн первым понедельничным автобусом — в 4:30 утра. Добравшись, понял: если пойдет сейчас на занятия — на вечерней тренировке будет клевать носом. Он спрятался в шкафу, когда в номер зашел вахтер, а потом рухнул в кровать и заснул.

Прогулы накапливались, но Паулю было все равно: «Аустрия» предложила профессиональный контракт. На переговорах Шарнера сопровождали отец и дядя. Менеджер «Аустрии» Ральф Мюр предложил 8500 шиллингов (400 евро) в месяц на пять лет. Пауль мечтал стал профессионалом, но не на таких условиях. Тогда спортивный директор «Аустрии» Фридль Консилия позвал семью Шарнеров в свой винный погреб, напоил отца с дядей и протянул Паулю новый контракт — 20 000 шиллингов в месяц на пять лет. «Мне нужно подумать», — сказал Пауль, ошеломив уже не только шефов «Аустрии», но и родню. Чего тут думать? Напоили вином, в два с лишним раза улучшили контракт — подписывай и наслаждайся. Но Шарнеру хотелось не только зарабатывать, но и играть, а в «Аустрии» появился новый владелец — Франк Стронах, в середине пятидесятых он махнул в Канаду, мыл посуду, но раскрутился, разбогател, стал миллиардером и вот купил «Аустрию», поставил цель выиграть Лигу чемпионом (клуб к тому моменту даже в Австрии не выигрывал ничего пять лет) и навез новых игроков. Куда там девятнадцатилетнему Шарнеру?

Через несколько дней Шарнер сидел на празднике у родителей своей девушки Марлен, когда ему позвонили из клуба ГАК и позвали на просмотр. Пауль примчался в Грац и первым делом удивился, что тренер Клаус Аугенталер, чемпион мира — 1990, активно участвует в тренировках и выглядит техничнее всех игроков. Потом привык. После трех тренировок Аугенталер сказал, что доволен Шарнером, а президент клуба Петер Зветиц протянул контракт: «Впиши любую сумму». Шарнер написал «23 000 шиллингов» и вечером сидел с отцом в ВИП-ложе стадиона Граца на игре новой команды.

В это время Шарнера разыскивал тренер молодежки «Аустрии» Эрнст Баумейстер: сезон-то идет, а Пауль непонятно где. Баумейстер позвонил на домашний номер, трубку взяла восьмилетняя сестра Пауля Катрин: «Ой, а брата нет. Он в Граце». — «Где-где?» — «Они с папой поехали подписывать контракт с ГАКом», — выложила девочка. — «Скажи-ка мне телефон вашего папы».

«Что вы творите? Вы знаете, чем это грозит вашему сыну? Это будет иметь серьезные последствия для него!» — услышал Йозеф Шарнер, ответив на звонок. — «Нас не устраивает ваше предложение, мы уходим в ГАК. Идите в задницу!» — рявкнул он просто, по-деревенски, и продолжил смотреть игру.

Руководители «Аустрии» поняли призыв Йозефа по-своему и назавтра приехали в Пургшталль. Дали понять, что не отстанут, Пауль принадлежит им, будет совет бундеслиги, где будет разбираться его дело, там Пауль должен сказать, что контракт с ГАКом — ошибка и он хочет остаться в «Аустрии». И еще, между делом, намекнули: им известно о проблемах отца Пауля на службе и что он может стать безработным. Не угрожали, не намекали, но посеяли страх. Теперь уже Йозеф Шарнер стал убеждать Пауля вернуться в Вену.

На разбирательство в офис лиги поехали с дедушкой. Через двадцать минут Пауль попросил остановить машину, вышел и скрючился на асфальте. Вытерев губы, он сказал: «Мне нужно к врачу». Развернулись, поехали обратно. «Ничего страшного, Пауль, тошнота — от нервов. Ты слишком сильно волнуешься», — сказал доктор Ауэр. — «Вы не представляете, что я пережил, чтобы стать футболистом — и сегодня все может закончиться», — сказал Пауль, будто врач мог ему чем-то помочь.

Против Самюэля Это’О

В итоге ГАК получил компенсацию, а Шарнер остался в «Аустрии» и поехал с ней на сбор в Марбелью. Жил в номере с нигерийцем Жоржем Датору. Вечером включили телевизор, но Пауль так вымотался за день, что заснул. Посреди ночи его разбудил шум на балконе: он увидел вратаря Вольфганга Кналлера, который перелез туда с соседнего балкона, вошел в номер и открыл дверь, за которой топталось еще десять игроков. Пауля схватили, стянули трусы, измазали кремом для обуви и стали брить голову машинкой. Датору сидел рядом: он и сам был новичком в «Аустрии», тоже пережил обряд посвящения, к тому же плохо говорил по-немецки и боялся вмешиваться. Машинка застряла в чубе, хохот стих, номер опустел, а Шарнер пошел в душ отмываться и добривать голову.

Первая мысль — переломать их всех завтра на тренировке. Позвонил тренеру Дитмару Константини, но тот разозлил еще сильнее: «Не закатывай истерик, лучше спустись в бар и посиди с ребятами». Та ночь изменила Пауля: он не собирался отказываться от мечты стать профессионалом из-за унизительного обряда, но решил, что отныне станет волком-одиночкой.

За несколько лет в «Аустрии» сменилось десять тренеров. Один из них, Хайнц Хоххаузер, привел с собой психолога Валентина Хобеля, работавшего раньше с горнолыжниками Майером и Райтером. На первой встрече с игроками Хобель написал на доске: «Первое место» и объяснил, что с таким составом и с помощью миллиардера Стронаха команда не может ставить себе другую задачу. Хобеля перебил тренер: «Но для начала неплохо бы занять и третье». Хоххаузер проработал только восемь месяцев, его сменил голландец Ари Хан, ушел и Валентин Хобель, но Шарнер нанял его личным психологическим консультантом. Хобель и Шарнер стали близкими друзьями.

В 2001 году Пауль поехал на свадьбу Хобеля. Дело было в пятницу, игра — в Линце — в воскресенье, Пауль успевал и к другу смотаться, и перед игрой отдохнуть. После дневной пятничной тренировки он тайком махнул на самолет и через час был в Брегенце, на западе Австрии. Приземлившись, Пауль узнал, что игра перенесена на вечер субботы. После свадьбы он вернулся в Вену, поспал три часа и в шесть утра опять был в аэропорту, чтобы лететь в Линц, на матч. Усталость парализовала Пауля и в первом тайме он забил два мяча. Оба — в свои ворота.

На тридцать второй минуте Ари Хан заменил Шарнера, тот в ярости швырнул в тренера бутсы и вскоре узнал, что отправлен в фарм-клуб. Не в молодежную команду «Аустрии», а в «Унтерзибенбрунн», сельскую команду второй лиги.

В первой же игре там — 2:3, ошибки и скамейка. Шарнер ощутил, как ударился о самое дно, увяз в каком-то хлеву, в глуши. Он позвал на помощь Хобеля. «Давай определим, какая у нас цель?» — предложил друг-психолог. — «Выбраться из этого дерьма». — «Хорошо, но о чем ты мечтал, когда был подростком?» — «Я мечтал играть в Англии, но что теперь об этом говорить». — «Погоди. Нарисуем первую цель — выбраться отсюда. Потом?» — «Закрепиться в «Аустрии». — «Дальше?» — «Попасть в сборную». — «Так. Три цели — три ступени, самая верхняя, четвертая — Англия». — «О чем ты? Я сижу на лавке во второй лиге».

Но Хобель все-таки вдохновил Шарнера. Тот дождался шанса в «Унтерзибенбрунне», забил два гола, играя правого защитника, в октябре 2001-го вернулся в «Аустрию», а в апреле 2002-го дебютировал в сборной. Шарнер рассчитал, что во время тренировки касается мяча не больше пятидесяти раз, чтобы совершенствоваться — нужно больше, каждый день он стал дополнительно заниматься два часа, контактируя с мячом до девятисот раз, но не всегда находил понимание в клубе. В чемпионский сезон, когда «Аустрию» тренировал Кристоф Даум, самостоятельное занятие Шарнера прервал администратор: «Если ты сейчас же не пойдешь в раздевалку, я не буду стирать твою форму. Я не обязан ждать тебя дольше всех». Какой ужас, — подумал Пауль, — ему двадцать три года, а он до сих пор в клубе, где грозят санкциями за дополнительные тренировки. Он вспомнил про карьерную лестницу, которую нарисовал Хобель, и решил покинуть Австрию как можно скорее.

Новому тренеру, Йоахиму Леву, Шарнер сообщил о своих планах сразу, при знакомстве. Лев напрягся, сказал, что не будет использовать игрока, который хочет уйти, Шарнера позвали в Серию А, но на переговоры пригласили в тот же бордель, где отмечалось чемпионство, так что от Италии Пауль отмахнулся, а потом закрылось трансферное окно, Лев вернул Шарнера на поле, но поставил на непривычное место правого хавбека. «Аустрия» вылетела из еврокубков, и Пауль сказал тренеру: «Я очень хочу помочь команде, но, пожалуйста, выпускайте меня только на месте опорного полузащитника. А на другой позиции я играть не буду». Лев удивился, но кивнул, а потом была игра с ГАКом, Шарнер остался в запасе, «Аустрия» летела 0:1, перед перерывом Лев подозвал Шарнера, положил ему руку на плечо, Пауль кипел от желания выскочить на поле и спасти игру, но услышал: «Играешь правого полузащитника». — «Нет, я не буду. Мы же договорились». Лев отвернулся и сел на скамейку. После перерыва его помощник Ханс Диханих бросил Шарнеру: «Ты можешь ехать домой».

Пауль остался на скамейке, а после игры поехал к Марлен и их новорожденному сыну Константину. Включили телевизор и услышали: «Сумасшедший футболист, который красил волосы в фиолетовый цвет и после первого гола за «Аустрию» показывал майку с электронным адресом своего агента, сегодня отказался выйти на замену. Кажется, он с другой планеты». Его волосы были не просто фиолетовыми, а в цветах «Аустрии», адрес был не агента, а психолога Хобеля, а на замену он не вышел, потому что Лев нарушил их пусть и странный, но договор. Все это было не важно: Шарнер стал изгоем в Австрии.

Таблоид Kronen Zeitung опросил боссов всех остальных команд Австрии: готовы ли они принять Шарнера. Девять из девяти ответили: нет. Его ведь еще и из сборной выперли. В первой игре он недурно управился с Это’О, действуя справа в защите, но следующий матч — с Германией — начал в запасе. На десятой минуте Шарнер самовольно встал и начал разминаться. К нему подбежал второй тренер и попросил вернуться. «Почему? Я хочу размяться». — «Основной правый защитник может подумать, что мы недовольны его игрой». — «Я буду разминаться».

С тех пор Шарнер попадал в сборную через раз. В интервью Шарнера спросили, беспокоит ли его, что в сборную не вызывают. Пауль ответил, что сам бросает себе вызовы, в буквальном переводе: «Я сам вызываю себя». Тренера Ханса Кранкля достали эти закидоны, он призвал Шарнера отказаться от психолога Хобеля, Пауль отказался и остался в двадцать три года без сборной и без клуба. В двадцать четыре он обнаружил себя в норвежском «Бранне».

«Как вы справляетесь с дождем?» — спросили Шарнера журналисты в аэропорту Бергена. — «Хм, мне нравится мокрый газон. Я люблю дождь». Пауль обожал эпатировать в интервью, но тогда не разобрал подоплеку вопроса. Четвертого сентября, когда он прилетел, было солнечно, а потом на несколько недель зарядили дожди, тучи висели над Бергеном угрюмой темной крышей. Дети не выходили на улицу без дождевиков, девушки носили туфли в сумке, а по городу передвигались в резиновых сапогах. В дебютной игре с «Люном» поле походило на бассейн.

Шарнер был уверен, что игру перенесут, там ходить-то было нереально, не то что играть. Но нет, все нормально, полный стадион, все — под целлофаном, мяч не прыгал и не катился, только плюхался в воду и тонул, играли не в футбол, а в ножное водное поле, но что ж поделать. Потом игра Северной лиги в Мальме. Метель, десять сантиметров снега, не видно ни разметки, ни желтого мяча, но как-то корячились. Единственное, с чем Шарнер не мог смириться, — на гостевые игры «Бранн» вылетал в день игры в шесть утра. Но Пауль хотел попасть в Англию, а не поседеть в Норвегии, для этого нужно было хорошо играть и отдыхать перед матчами. Пауль добился разрешения выезжать на игры накануне. В одиночку прилетал, селился в отель, высыпался, утром встречал команду, а вечером играл. Фанаты «Бранна» вывешивали австрийский флаг, а продавец на рыбном базаре Бергена обещал Шарнеру по килограмму креветок за каждый гол. Жизнь налаживалась.

Его жене (свадьбу сыграли за два месяца до Норвегии) было сложнее. В Бергене она родила второго сына, Бенедикта, знакомых не было, в садик детей обычно устраивают за полтора месяца, но тут затянулось на год. Муж пропадал по пять дней в неделю, а когда бывал дома — отказывался вставать ночью, чтобы выспаться и восстановиться перед игрой. Однажды Марлен гуляла с детьми, спустилась с горки и поняла, что наверх с двумя колясками не подняться. Стала искать другую дорогу, навигатора в телефоне не было, заблудилась, небо заволокло тучей. Доктор выявил у Марлен букет депрессий — послеродовую и зимнюю (от недостатка света, темнело в половине четвертого). Но Пауль обещал: «Мы здесь ненадолго».

В сентябре играли с «Локомотивом» в Кубке УЕФА, вели 1:0, но Шарнер ушиб голову в верховой борьбе, потемнело в глазах. Он не мог фокусироваться на мяче, попросил тренера о замене, но увидел, что тот отправил разминаться юного Фредрика Клока, который слабовато выглядел в тренировках. Тогда Шарнер крикнул тренеру: «Пожалуйста, выпусти Кристиана Калвенеса, иначе я останусь на поле». Минут пять они перекрикивались, но Клок все-таки вышел на поле, и «Бранн» сразу пропустил два гола — от Руополо и Лебеденко.

Но до этого, летом, была товарищеская игра с «Бирмингемом». В первом тайме англичане сломали ногу партнеру Шарнера по центру поля, словенцу Янежу Жаврлю, и в перерыве по пути в раздевалку Пауль наорал на тренера «Бирмингема» Стива Брюса. Вечером Пауль узнал, что понравился Брюсу — тот хочет видеть его в «Бирмингеме». Когда менеджер «Бирмингема» прилетел в Берген, чтобы еще раз просмотреть Шарнера, тот забил победный мяч.

Но Шарнер не очень-то ликовал. «Бирмингем» полз на предпоследнем месте, наверняка бы вылетел, а Пауль хотел в АПЛ — не во вторую лигу. Тем более в сборной сменился тренер, пришел Вилли Руттенштайнер, знавший Шарнера по молодежке, он вернул Пауля в команду и 8 октября 2005 года тот вышел на «Олд Траффорд» против Англии с Бекхэмом, Лэмпардом, Джеррардом и Оуэном. Шарнер хлопотал в центре защиты со Штранцлем, опекал Питера Крауча, который выше на одиннадцать сантиметров, но выиграл большинство из двадцати двух верховых дуэлей и понравился Полу Джуэллу и Дэйву Уилану, тренеру и президенту «Уигана», сидевшим на трибуне.

В канун Рождества Шарнер покрасил волосы в синий и белый цвета и полетел в Англию на переговоры с «Уиганом». Если что, можно переметнуться в «Бирмингем» — те тоже сине-белые. Валентин Хобель убедил Шарнера — нужно добиться зарплаты на уровне пяти лучших игроков «Уигана», чтобы гарантировать себе высокий статус и обезопасить себя от ссылки в резерв. Со стороны «Уигана» переговоры вели исполнительный и спортивный директора — Бренда Спенсер и Билл Грин. Шарнер выдвигал все новые условия, а Спенсер улыбалась и звонила владельцу клуба, Уилану, загоравшему на Барбадосе. На каждый звонок Бренды тот отвечал: «ОК» и отключался. Переговоры длились пять часов, «Уиган» заплатил «Бранну» 3,7 миллиона фунтов, Шарнер стал самым дорогим футболистом в истории Австрии, а вечером на медосмотре доктор Ансер Цаман измерил ему давление: 160 на 120. «Что с тобой, Пауль?» — «Не парьтесь. Я просто очень счастлив. Наконец-то я в Англии».

На презентацию в «Уигане» Шарнер заявился в медвежьей шубе и был похож на снежного человека. Пауль сказал журналистам, что любит фильм «Храброе сердце» с Мелом Гибсоном и собирается воевать на поле. В первой же игре — с «Арсеналом» в полуфинале Кубка Лиги — он забил победный мяч, выйдя на поле на 33-й минуте. Финал — в Кардиффе с «МЮ». Пауль вышел в опорной зоне и в первом тайме получил по носу от Джона О’Ши. Судья Алан Уайли смолчал, потом забили Руни, Роналду, опять Руни, «Уиган» крупно проиграл, после матча его игроки получили утешительные медали за участие в финале, но Шарнер бросил свою болельщикам. Через полгода в клубном офисе ему передали письмо: «Вы подарили мне лучший день в жизни. Спасибо вам за медаль. В день проигрыша любимой команды вы сделали меня счастливым».

Шарнер чувствовал родство с «Уиганом». Он вырос в деревне, не очень-то выделялся даже в местной команде, дядя и отец не замечали в нем большого таланта, но он выдрессировал себя, не пил, не гулял, рано ложился, ограничивал себя в еде, тренировался дольше всех, нанял психолога, а в Англии — и личного тренера, и вон куда запрыгнул. «Уиган» же еще в середине девяностых был любительским клубом, даже в своем городе считался аутсайдером — уступая в популярности регбийной команде, — а его игроки переодевались перед тренировками в обветшавшей каморке с деревянными скамейками. Никакой тебе сауны или бассейна, только душ, где горячая вода через раз, тренажерный зал на десять человек (остальные ждали своей очереди на улице), поле, где от одних ворот не видно другие, да стены с облупившейся краской. Шеф «Уигана» Дэйв Уилан настаивал: клуб пробился в Премьер-лигу в таких условиях и он не будет ничего менять.

Шарнер очаровал болельщиков. В 2008 году они признали его лучшим игроком команды, в своем третьем сезоне Пауль стал капитаном «Уигана», выиграл 93 процента верховых дуэлей и оказался лучшим в АПЛ по игре головой, за четыре с половиной года он забил семнадцать голов, среди них — красивые и важные: например, «Арсеналу» в последней игре на «Хайбери» перед сносом. В 2007 году «Уиган» стоял в шаге от вылета, для спасения нужно было прихлопнуть прямого конкурента — «Шеффилд». Перед игрой тренер Джуэлл устроил неделю жестких тренировок, но Шарнер добавил себе трудностей — все пять дней он касался мяча только левой ногой, хотя был правшой. «Опять выпендриваешься. Нашел время», — кричали ему партнеры. На четырнадцатой минуте игры с «Шеффилдом» Шарнер открыл счет ударом с левой, «Уиган» победил и остался в АПЛ.

В Англии у Шарнеров родился третий сын — чтобы лучше высыпаться перед играми, Пауль снял себе второй дом, куда заезжал за несколько дней до игр. Он нанял личного фитнес-тренера Роджера Шпри, работавшего со сборной Австрии — тот переехал в Англию и стал заниматься только с Шарнером, и через несколько лет защитник сборной Александр Драгович сказал, что не видел в мировом футболе более совершенного тела, чем у Пауля, может, только у Криштиану. Чтобы отшлифовать прием мяча и удар, Шарнер перевез в Англию и Петера Хрстича, тренера из Клагенфурта. Шарнеру было двадцать восемь, карьера близилась к пику, он хотел прокачать себя по максимуму, так что не жалел сил и денег на личных тренеров — не зря же он выбивал одну из самых высоких зарплат в «Уигане».

В 2008 году на переговорах о новом контракте Шарнер поставил одно условие: «Я хочу играть не центрального защитника, а опорного полузащитника». Дэйв Уилан выпучил глаза — он впервые слышал от игрока такое, а новый тренер, тот самый Стив Брюс, сказал: «Пауль, ты отличный защитник, если ты продолжишь играть в этой позиции, то сможешь заменить в «МЮ» Фердинанда или Видича». — «Нет, я опорный полузащитник». — «А если Алекс Фергюсон позовет тебя в центр защиты?» — «Откажусь». Уилан был в шоке, в интервью назвал Шарнера необычным персонажем, но контракт в итоге продлили, прописать там позицию было нереально, так что обошлись обещанием Стива Брюса.

Но Брюса сменил Роберто Мартинес. Он вернул Шарнера в защиту, летом 2010-го Пауля звали «Тоттенхэм», «Астон Вилла», «Эвертон» и «Сток Сити», все — на место защитника, в итоге он перешел в «Вест Бромвич», где его видели опорником. За новый клуб Шарнер забил несколько знаковых голов, фанаты пели: «Нe comes from Austria, he’ll fucking murder, ya», но через два года на семейном совете Пауль и Марлен решили: детям нужна немецкая школа. Переехали в Гамбург, где тренер Финк и директор Арнесен боролись за власть, а Шарнер травмировался, удалился в первой игре и попал во вторую команду.

Карьера в сборной тоже как-то угасла. Еще в середине нулевых Пауль поругался с тренером Хикерсбергером. Вместо того чтобы готовиться к домашнему Евро, команда загорала у бассейна в окружении журналистов, тренировалась вполсилы и проигрывала товарищеские матчи. «Это непрофессионально», — вспылил Шарнер, и его не стало в сборной. На Евро-2008 Австрия провалилась без Пауля. Чтобы попасть к новому тренеру сборной, Карелу Брюкнеру, Шарнер скрыл ото всех свою травму. Он наглотался обезболивающих, в игре с «Вест Хэмом» Дин Эштон забил из-под него победный мяч, но на следующий день Пауль попросил своего соседа Саймона: «Я дал твой телефон врачу сборной. Сегодня он позвонит тебе. Запомни: тебя зовут Дэйв, ты врач «Уигана», у Шарнера все отлично со здоровьем».

Сработало: Шарнер вернулся в сборную, 2:2 с Италией, 3:1 с Францией, а потом серия поражений и увольнение Брюкнера. Новый тренер — тот самый Константини, что звал Шарнера посидеть в баре с ребятами, измазавшими его кремом для обуви — сделал Пауля капитаном, но Австрия так ужасно завершила отборочный цикл, что Шарнер предложил в интервью на пост нового тренера сборной самого себя. Назначили, правда, Марселя Коллера — весной он ставил Пауля в основу, но в августе, ближе к отбору ЧМ-2014, задвинул в запас.

Шарнер связал это с тем, что летом Коллер переехал из Швейцарии в Вену, наслушался чиновников, которые не переваривали Пауля с первой половины нулевых, и прогнулся под них. Шарнер позвонил Нине Штрассер, знакомой журналистке, и дал интервью, в котором назвал Коллера мягким, как венский шницель: «Коллер был силен, потому что он швейцарец и не был подвержен местному влиянию, но еще немного панировки — и он станет настоящим австрийцем. С ним мы не попадем на чемпионат мира». Вечером Пауль постучался в номер Коллера и передал ему письмо: «Я самый опытный игрок в нашей сборной, провел двести матчей в АПЛ, много лет готовился к тому, чтобы сыграть на чемпионате мира и оскорблен ролью резервиста, которую вы мне отвели. Завтра выйдет интервью с моим публичным заявлением». За завтраком Коллер объявил игрокам, что Шарнер едет домой. Тот доел кашу и поехал к семье.

С Марселем Коллером

А через полгода он прервал установку Роберто Мартинеса и сказал игрокам: «Однажды я участвовал с «Уиганом» в финале Кубка Лиги, но проиграл. Сейчас я хочу дойти с вами до «Уэмбли» и победить!» 4:1 с «Хаддерсфилдом», 3:0 с «Эвертоном», 2:0 с «Миллуоллом» и финал с «Манчестер Сити». В книге о пути «Уигана» в Кубке Англии полузащитник Джеймс Макартур сказал: «Речь Шарнера, его одержимость зарядила нас душевными силами». — «Он действовал инстинктивно и быть абсолютно искренен, — говорил Роберто Мартинес, — Когда он встал и начал говорить, я думал, что все кончится катастрофой, но это просто был его последний шанс выиграть Кубок и он хотел убедиться, что остальные игроки не отнесутся к 1/8 финала с командой из низшей лиги как к какой-то ерунде».

Финал от полуфинала отделял месяц, так что к самому важному матчу жизни Шарнер готовился с психологом три недели. Записали сильные качества лидеров «Сити», каждый день обсуждали по игроку, Агуэро, Тевеса, Сильву, Компани, и определили главную задачу Пауля — выключить из игры Яя Туре. Утром в день финала Шарнер позавтракал кашей из овсяных хлопьев, гречневой крупы, семян чиа и грецких орехов (в Гамбурге он усовершенствовал диету с профессором института медицины Гарри Финном — хоть какая-то польза от полугода там), но в номере почувствовал спазмы в желудке — как в 1999-м, в дедушкиной мазде, на пути в офис австрийской бундеслиги. Марлен и дети редко ходили на стадион, но перед финалом Шарнер раздобыл восемьдесят пять билетов, для всех родственников, соседей и друзей. Все должны были увидеть главный матч его жизни — и он должен был выйти на поле, как бы ни выворачивало его волнение.

Из автобуса он вышел последним, подошел к пьедесталу с кубком, хотел потрогать, но осекся: «Ладно, потом». Разминка, родные лица на трибунах, британский гимн, 0:0 в первом тайме, плотная игра с Тевесом и Агуэро и нервы, нервы, нервы. У Яя Туре ничего не получалось, «Ман Сити» утомился, за десять минут до конца Мартинес усилил давление, выпустив Бена Уотсона, через несколько минут защитник «Сити» Сабалета получил вторую желтую, на первой добавленной Мэлоуни подал угловой, Уотсон прыгнул выше Родуэлла и ткнул мяч в сетку.

С Шоном Мэлоуни

Слезы, крики, шампанское и Кубок Англии над головой. А в раздевалке — шок. «Мужчины, мы победили, но во вторник у нас важная игра чемпионата с «Арсеналом», давайте сосредоточимся на ней», — сказал президент «Уигана» Дэйв Уилан. Игроком «Блэкберна» он вышел в финал Кубка-1960, но сломал ногу в первом тайме, его команда уступила 0:3 и с тех пор Уилан не приближался к «Уэмбли» — не появился даже на полуфинале с «Миллуоллом», который проходил там же. И вот он стоял в раздевалке «Уэмбли» перед игроками, добывшими первый трофей клуба за восемьдесят лет его существования, и просил переключиться на следующую игру. Из душа — а автобус, и четыре часа тишины до Уигана.

Через три дня они проиграли «Арсеналу» 1:4. Праздновать победу в Кубке пришлось после вылета из Премьер-лиги. На улицы Уигана высыпало тридцать пять тысяч человек. Шарнера среди них не было, он улетел в Гамбург. Тренер Финк пообещал ему шанс, но клуб купил двух новых защитников, и пришлось расторгать контракт. Паулю все осточертело: он не хотел больше стесняться своего велосипеда на парковке стадиона, работать с двуличными тренерами да и просто играть. Матч с «Сити» на «Уэмбли» стал последним в его карьере. В Гамбурге у Пауля и Марлен родился четвертый сын, в 2014 году они достроили дом недалеко от Вены и осели там: свежий воздух, прекрасный вид на виноградники, бассейн с подогревом и качели в саду. Рядом — красивый лес.

Фото: Getty Images