Монсон: «Не уважаю Депардье. Он получил гражданство, но Россию не любит»

Фото: Агентство ТАСС/Валерий Шарифулин

Еще одно отличие: судя по всему, Монсон живет сильно скромнее среди всех, кто когда-либо вставал в VIP-очередь за российским паспортом. На встрече со Sports.ru он появился так, как будто только что вышел из плацкартного вагона поезда Челябинск — Москва: неновые треники с лампасами, потрепанная тренировочная сумка, черная шапка до бровей. При этом в лобби дорогой московской гостиницы его регулярно просили о селфи — и охранник, и участницы конференции по туризму, и усатые дельцы, завершающие в баре командировку, и кто только не.

Уже после того как мы записали это интервью, стало известно: хотя Монсон уже несколько боев провел под российским флагом, с получением именно паспорта у него есть некоторые проблемы. Зато у Монсона появилась перспектива нового телепроекта. В «Танцах со звездами» на «России 1» он участвовал эпизодически, а вот на одном из других госканалов должен появиться в качестве ведущего собственного политического шоу. Что именно за канал — не сообщается, формат — частично обсуждение того, что происходит в мире, частично интервью с публичными людьми русской политики, Монсон — полноценный ведущий. Пилотный выпуск программы уже снят, руководство канала обсуждает с бойцом детали сорудничества.

Юрий Дудь провел в компании Джеффа Монсона пару часов и поговорил обо всем этом.

— Ваш предыдущий бой — это какой-то турнир в Балаково, районном центре Саратовской области. Расскажите.

— О, это тяжелая история. Мой бой был в субботу, только за пару дней до того я вернулся из США. Моя дочь живет в Аризоне, у нее случились довольно серьезные проблемы со здоровьем, я должен был лететь к ней. Провел с ней четыре дня — и обратно в Россию. В пятницу я прилетел и почти сразу отправился на тренировку в одном из телешоу. В субботу рано утром улетел в Саратов, из аэропорта — пару часов на машине в Балаково. Отдохнул в гостинице — и на бой. На следующее утро — вернулся в Москву и уже выступал в шоу. В общем, сумасшедшие.

— Самое удивительное место в России, куда вы добирались?

— Волгоград, конкретно — Мамаев курган. Я был у памятника людям, которые защищали город во время Второй мировой. Я был в музее. Это было очень волнительно. Волгоград — город, где поменялся ход истории человечества. Если бы немцы выиграли Сталинградскую битву, они бы пересекли Волгу и получили прямой доступ на Кавказ, прямой доступ к нефти. Войну они проиграли в том числе потому, что потом им нечем было заправлять свои самолеты и танки. Ну и ментальная победа: русские отбили город, названный в честь лидера страны. Причем отбили у Шестой армии — как считалось, лучшей армии в мире. Когда немцы увидели, что она разбита, они были сломлены.

В Волгоград я ездил просто так, у меня не было там никакого боя. Я просто хотел увидеть этот город. Я вернулся в Москву, встретился с Сашей — мастером, который набивает мне здесь татуировки, — и сделал новую.

— Когда вы прилетаете в США, вас точно спрашивают о России. Пара историй, которые вы рассказываете в первую очередь?

— Одну — вы наверняка слышали. Когда я приехал сюда впервые — на бой против Федора Емельяненко — я ехал в метро. Я шел по переходу, там был пьяный человек. Полицейский лупил его ногой: «Вставай! Вставай!» Я подошел: «Эй, почему ты его бьешь?» — и толкнул полицейского, легко толкнул. Полицейские возмутились и стали меня вязать. Парни-организаторы, которые были со мной, стали показывать афиши боя — они были у них с собой. «Ой, извините, извините».

Или танцевальное шоу. Когда мне это только предложили, я отказывался: эй, я совсем, ну совсем не умею танцевать. Маша, моя партнерша, всегда говорила: ты молодец, ты танцуешь очень хорошо. Перед началом выступления все участники выстроились, и на сцену вышел этот… очень популярный русский поп-певец (речь о Филиппе Киркорове. — Sports.ru). Он пел, а мы должны были выдавать импровизацию. И пока все пританцовывали, я тоже пытался это делать, но это было реально чудовищно. «Да, Джефф, — сказала Маша, — Ты был прав: танцевать ты действительно не умеешь».

— День и час, когда вы поняли: я хочу стать гражданином России.

— Около двух лет назад. Каждый раз, когда я приезжал в Россию, понимал, как мне здесь хорошо. О России привыкли думать: холодно, люди пьют водку, люди грубые и невоспитанные. Я думал примерно так же. Но чем больше времени проводил здесь, тем лучше понимал: снаружи люди тяжелые, да, но внутри — очень теплые, очень приятные, очень добрые. В такси люди не брали с меня денег — как бы я ни протестовал. В какой-то момент стало тяжело что-то покупать — люди хотели отдавать мне просто так.

— Ну! Они это делали, потому что вы знаменитость.

— Я никогда их не видел и вряд ли увижу — их никто не заставлял. Они делали это, потому что добрые.

У меня был бой в Пензе. Я готовился к нему и жил в отеле — три долгие недели. Один и тот же график, одно и то же место. Во время одного из интервью, которые у меня там были, я сказал: «Мне тяжело быть здесь, потому что моя мама сейчас болеет — у нее рак…» Какой-то человек — в возрасте, около 60 лет — увидел интервью и стал приходить, чтобы найти меня. У него не получилось, там была охрана, а я был не в курсе, что кто-то ищет со мной встречи. Но однажды он все-таки подошел ко мне с маленькой иконой. На ней были Богоматерь и Николай Чудотворец. Он подозвал переводчика, и этот человек сказал: «Это — для твоей мамы. Передай ей, пожалуйста». Fucking hell, какой-то 60-летний мужчина несколько дней прорывается ко мне, чтобы подарить икону для моей матери! Я заплакал, да…

Я уверен: это — не потому что я селебрити. В чем смысл? Что я сделаю ему взамен? Что сделает взамен моя мама, ради которой он так постарался? Ничего. Он сделал это, потому что он добрый человек.

Еще какое-то время спустя я был в Санкт-Петербург. Просто гулял по улице, как вдруг ко мне подошел человек, обнял и сказал: «У тебя русская душа, Джефф!»

— Он был пьян?

— Нет, совершенно точно не был. Просто ему захотелось подойти и сказать эти слова.

Такие истории и привели меня к решению о гражданстве. Дом — это необязательно там, где ты родился. Дом — там, где ты чувствуешь материнское тепло. Я чувствую его здесь, в России.

* * *

— Вы говорили, что собираетесь отказаться от американского паспорта. Почему вы до сих пор этого не сделали?

— Я говорил? Нет, такого не было. Если бы у меня не было детей, думаю, отказаться не было бы большой проблемой. Но дети у меня есть, и они живут в США. Если я откажусь от паспорта, вряд ли меня пустят обратно к детям — ни на какую визу я не смогу рассчитывать.

— Так зачем вам нужен паспорт с двуглавым орлом? Нельзя любить Россию без него?

— Для меня это скорее символ. Я русский в сердце, и был им уже несколько лет назад. Паспорт — это что-то вроде официального доказательства. Я не согласен с американскими идеалами, с тем, что они называют демократией. Поэтому мне приятно заявить: я гражданин России.

— В последние годы мировые знаменитости занимают очередь, чтобы получить российский паспорт. Жерар Депардье… Почему вы улыбаетесь?

— Потому что я не уважаю его. Он получил российское гражданство, хотя не любит Россию. Я даже не знаю, живет ли он в России. Нет? Он сделал это, только чтобы уйти от налоговой системы, которая есть у него на родине. И единственная причина, почему у него это получилось, — то, что он очень популярный человек. Я не уважаю его. И я не пожму ему руку.

Фото Globallookpress.com

— Рой Джонс — та же история?

— Нет. Да, он живет в США, но в России проводит много времени. Я думаю, он сделал это по нескольким причинам: первая — бизнес, ну и любовь к России — тоже. Рой великий боец, а заканчивать карьеру великого бойца очень непросто. В США происходит так: ты актер, певец, хоккеист, ты заканчиваешь, проходит очень мало времени — и о тебе забывают. В России иначе: тебя уважают, когда ты молодой, когда ты в деле, но тебя продолжают уважать и тогда, когда ты закончил. Рой хотел продлить период славы. При этом он тренируется сам, тренирует других, проводит семинары. Да, здесь есть бизнес-интерес, но он любит русских людей — я знаю это точно.

— Тем не менее над всеми известными людьми, которые просили или собираются попросить гражданство России, смеются даже в России. Вам неловко быть в этом списке?

— Во-первых, я не делал это для популярности. Популярность меня вообще не парит. Я сделал это, потому что наслаждаюсь людьми, которые здесь живут. За последние несколько лет я побывал, кажется, в 45 городах России. Иркутск, озеро Байкал, много городов Сибири, Сочи… Я наслаждаюсь людьми. Куда бы я ни ехал, они добры и открыты. И я уверен: дело не в том, что я чуть более известен, чем некоторые другие люди.

— Сколько месяцев в году вы проводите в России?

— Примерно пять. Часто я путешествую. Если не путешествую — я в Москве.

— При этом вы вообще не говорите по-русски. Почему? Нескольких лет вполне достаточно, чтобы его выучить.

— Немного я говорю. Немного понимаю. В моем телефоне есть 50 важных слов и фраз на русском, которые мне могут пригодиться — это тоже помогают.

— Чтобы получить гражданство США, надо сдать экзамен на знание языка и истории страны. В России это необязательно. Правильно ли это?

— Что касается истории России, я знаю ее лучше многих из тех, кто живет здесь всю жизнь. Да, язык знаю плохо. В США, кстати, далеко не все приезжие, которые получают паспорт, хорошо говорят на английском — таких, например, много в Майами. Но я все равно постараюсь прогрессировать.

* * *

— Известно, что вы коммунист.

— Анархо-коммунист.

— А в чем разница?

— Коммунизм в советском варианте был диктатурой государства, но оригинальная идея Карла Маркса заключалась в том, чтобы народ контролировал экономику и управлял государством. А в СССР все было наоборот. Я не верю в навязанный государством социализм. Рабочий народ должен сам принимать решения в своих интересах.

— У вас есть тату Владимира Ленина. Почему?

— Мы знаем, что он делал ошибки и несомненно не был образцом. Но он принес социализм в мир.

— Вы знаете, что такое красный террор?

— Да.

— Как можно славить чувака, который репрессировал целые слои населения от ученых до священников?

— Все так, все так. Но потому я и говорю: я согласен далеко не со всем, что он делал. Я не идеализирую его. Он верил в социализм так сильно, что хотел видеть его на свой лад. Он не делал это из-за денег — он делал это, потому что думал: так будет лучше для людей. Я не согласен с тем, чтобы силой поворачивать людей в свои идеи. Я верю в социализм. Но не верю в то, чтобы убеждать в этом людей силой. Социализм без свободы — это диктатура.

Тем не менее именно Ленин сделал так, что социализм начал распространяться по миру. Это первая социалистическая революция в истории человечества.

— Вы верите в Бога?

— Да, я рос в строгой католической семье. Правда, потом мои взгляды стали меняться. Библия — это сборник сказок. Бог сделал так, что расступилось Красное море, Иона провел три дня в чреве кита, Бог устроил всемирный потоп, а Ной спас животных в ковчеге. Как можно в это верить?! Почему тогда ничего подобного не происходит в наши дни? Нет ни одного научного подтверждения этих событий. Земле три с половиной миллиарда лет, а не восемь тысяч, как написано в Библии. Все это чушь.

Но вот почему я верю в Бога. Первая причина такая: я часто думаю о том, откуда взялись люди — мы научились строить атомные электростанции и летать в космос, но не умеем создавать жизнь искусственным путем, только с помощью естественного размножения. Так кто тогда нас создал?

Вторая причина — это Иисус. Он сказал — я это себе набил на ноге, кстати — «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и возлюби ближнего твоего, как самого себя». Неважно, кем был Иисус, человеком, пророком или Сыном Божьим, но он любил людей так сильно, что готов был умереть за них. Если он был готов умереть за тех, кто смеялся нам ним, высек его плетьми и распял на кресте, то и я готов умереть за него. Это не объяснить биологией или другой наукой.

— Вы знаете, что происходило с религией в СССР?

— Я не государственный коммунист, я уже говорил.

— Хорошо, тогда последнее: вы любите путешествовать. Вы знаете, что в СССР выезжать за границу люди не могли?

— Вы говорите: о коммунизме и о том, как коммунизм видело государство. Когда ты насаждаешь идеологию, когда запрещаешь людям все подряд, когда не выпускаешь их в другие страны, чтобы они ни в коем случае не увидели другую жизнь, — это не коммунизм.

Так же с христианами. Иисус никогда не говорил: идите и убивайте. Но люди из Европы переплыли через океан, попали в Америку и стали убивать местное население, индейцев. «Потому что они не христиане, и мы убьем их!». Это не христианство. Точно так же не все, что называется коммунизмом, есть коммунизм на самом деле. Я поддерживаю коммунизм, но не тот, который был на практике в Советском Союзе.

— Есть ли в мире хоть одно место, где правят коммунисты, которых вы поддерживаете?

— Сапатисты были коммунистами — это один из регионов Мексики. Он делились друг с другом всем, что производили. От каждого по его способностям, каждому по его потребностям. Сейчас так же устроена РПК, Рабочая партия Курдистана. Женщины курдов имеют равные права с мужчинами, и они так же по-братски делят все, что у них есть. В этом и заключается разница между капитализмом и коммунизмом. Капитализм построен вокруг потребностей индивида: устрой свою жизнь за счет других, успех — это главное, цель оправдывает средства. Коммунизм учитывает интересы общества.

— Вы были в Северной Корее?

— Нет.

— Корейский коммунизм — классный?

— Это не коммунизм. Это диктатура. Государство насильно отрезало своих граждан от внешнего мира и не создает им нормальных условий труда. При этом Ким Чен Ын — жирный, неприятный тип, который пьет, курит и летает всюду на своем частном самолете, пока его народ голодает. Это не коммунизм.

* * *

— Все знают, что вас не устраивает сегодняшняя политика США. Три конкретные претензии?

— Империализм. У Америки 125 военных баз по всему миру. Если вы посмотрите на Иран, наши базы окружают эту страну — они находятся ровно у ее границ. Если Иран приедет, например, в Мексику и захочет разместить там свою базу, мы никогда, ни-ког-да этого не позволим. Вспомните Карибский кризис: Россия отправила оружие на Кубу, чуть не началась Третья мировая война, хотя мы сами делаем такие вещи всегда.

Второе — американский капитализм. Культ банковской кооперации. Люди по всему миру работают в Китае, Индонезии, Никарагуа, Индии, Боливии за 50 центов в день и живут в абсолютной бедности. Nike не хочет разворачивать производство в США, потому что это дорого — здесь они будут платить людям по 10 долларов в час. Лучше они заплатят 100 млн долларов Леброну Джеймсу, но работникам из стран третьего мира — 50 центов в день.

Третья причина — это власть, которой наделены некоторые люди. Почему они обладают такой властью? Почему они могут решать что-то за меня, хотя я их не поддерживаю и даже за них не голосовал? Почему я должен делать то, что они скажут?

— Слушайте, такое происходит не только в Америке.

— Да, но Америка считает, что ее законы, власть, история, народ — это нечто особенное. Америка считает, что может придумывать свои правила игры, отличные от других стран. Она строит военные базы там, где хочет, эксплуатирует людей в других странах, придумывает удобные для себя законы, принимает нужные декреты в ООН, а также не следует уже принятым — насчет военного контингента за рубежом, выбросов в атмосферу и так далее. ООН проголосовала против вторжения в Ирак, но мы все равно туда пошли. В то же время мы запрещаем Северной Корее и Ирану иметь ядерное оружие, а если они не подчиняются, накладываем на них санкции.

Так почему именно мы решаем, кому можно иметь ядерное оружие, а кому нет? Между прочим, только мы его и использовали, скинув две бомбы на Японию. Кто вторгается в другие страны? США. Наши войска сейчас в Ираке и Афганистане, мы ставим там подконтрольное себе правительство, превращаем эти страны в марионетки. Эту ситуацию сложно сравнить с Россией, которая вернула себе Крым. Ведь Крым когда-то был частью России, и местные жители хотели в Россию вернуться. И США решили наложить на Россию за это санкции? Ну извините, мы сами вопреки всем резолюциям ООН оккупировали две не имеющих к нам отношения страны. Это лицемерие.

— Вы в каждом интервью ругаете американский капитализм, но на столе перед вами лежит айфон — один из символов мирового прогресса. Если бы не американский капитализм и не бешеная конкуренция, которую он культивирует, не было такого прогресса, не было бы таких открытий.

— Я не согласен.

— Ок, объясните мне, как коммунисты изобрели бы смартфон для всего мира.

— Да, многие инновации рождаются в конкуренции. Прямо сейчас среди семимиллиардного населения Земли 55 процентам не хватает средств, чтобы нормально есть. Какой шанс есть у этих людей, чтобы изменить мир? Никакого. Никто из них не сможет стать ученым, олимпийским атлетом, человеком, который что-то придумает или произведет.

— Но это джунгли, это природа. Кто умнее, находчивее, работоспособнее — тот в топе.

— Это дарвинизм. Если ты родился в Африке, Китае или Индонезии, если твои родители работают за 50 центов на Nike, какой у тебя шанс подняться? У тебя нет школы, у тебя нет здоровья, у тебя нет шансов.

В США или России тоже возникают похожие ситуации. Предположим, у людей есть еда и крыша над головой, но они родились в гетто, не ходили в школу, не получали от государства никакой помощи. Из них никогда не вырастут учителя, спортсмены, ученые, врачи. Эти люди никогда не смогут изобрести айфон.

Проблема капитализма в том, что люди работают ради бесконечного обогащения, а не ради удовлетворения своих базовых потребностей. Если бы люди работали друг для друга, а не на одержимые ростом прибыли корпорации, то работа бы занимала три часа в день, а в остальное время можно было бы что-то изобретать, заниматься искусством или джиу-джитсу. Почему наступила эпоха Возрождения? Потому что бубонная чума уничтожила три с половиной миллиона человек в Европе. До эпидемии большие города были перенаселены, жилье стоило больших денег, люди работали от рассвета до заката и всегда находились те, кто были готовы работать еще больше и за меньшую зарплату. А после чумы стало проще найти жилье и работу, к тому же у людей появилось свободное время. Чем они занялись в это время? Возрождением культуры. Живопись, скульптура, астрономия — все это расцвело.

— Ваш любимый исторический персонаж?

— Нестор Махно. Потому что он был настоящим коммунистом, точнее анархо-коммунистом. Он принес в жертву все ради счастья людей, которых повел за собой. Он не был интеллектуалом или хорошим оратором, но нутром понимал, что хорошо, а что плохо. Он стремился к свободе и пожертвовал ради нее семьей, имуществом и в конце концов своей жизнью.

Я прочитал немало книг о нем. Наткнулся на него, изучая историю русской революции, а затем стал интересоваться подробнее. Чем больше я узнавал, тем больше он мне нравился. Он защищал интересы людей, у которых ничего не было. И он выступал за всеобщее равенство.

— При этом он был террористом, ведь так?

— Ха, ну так пишут в некоторых книгах, да. Если вы называете терроризмом освобождение людей от рабства, тогда да, он был террористом. Но на самом деле он освобождал крестьян от гнета богачей, Белой армии, Красной армии… Он буквально спасал людей от порабощения. Я бы не сказал, что это терроризм.

* * *

— Свой первый бой под российским флагом вы проиграли. Как и почему это произошло?

— Я нервничал, я очень переживал, потому что понимал: очень много людей в России в этот вечер за меня. «Ты теперь русский, мы — за тебя!» — говорили мне. Я хотел, чтобы их ожидания оправдались. У меня не получилось этого сделать, и это был шок.

Один удар в нужное место — и нокаут. Такое не случается часто, но случается. Это был ужасный вечер. Я провел его в гостинице и не мог поверить в то, что произошло. Я готовился, тренировался — и такой конец.

Фото агентства ТАСС

— Один из ваших боев проходил вот в таких условиях. Когда я смотрел, то не очень верил своим глазам: суперзвезда ММА дерется чуть ли не в школьном спортзале на 200 человек и получает по голове после гонга. Что. Вы. Там. Забыли?

— Это зал моего друга Алексея Олейника — когда я приезжаю в Москву, обычно я тренируюсь там. Он устроил бойцовский вечер — чтобы поддержать свой зал и своих друзей, я согласился в этом вечере поучаствовать. Ну и главное: я обожаю соревноваться. Я обожаю драться, обожаю испытывать себя. Когда я дрался с Федором Емельяненко, в зале присутствовало 45 тысяч человек, а по телевизору это смотрели еще 70 миллионов. Для меня все это — про победу в бою. Я не делаю это, чтобы быть популярным. Тусовка, светская жизнь, Путин пришел посмотреть на бой — меня такие вещи вообще не волнуют. Маленький зал и 200 человек — это не так важно. Для меня и бой в «Олимпийском», и бой в маленьком зале — про одно и то же. Про победу над соперником.

— Где за бой вам платили бы больше: в США или России?

— В США.

— Просто все уверены: вы продолжаете жить в России и участвовать в таких боях, только потому что они, во-первых, есть, во-вторых, за них больше платят.

— Из-за санкций, из-за конфликта России и Украины здесь все не так хорошо в экономике. Поэтому в Штатах я определенно получал бы в два-три раза больше.

* * *

— Пару лет назад вы сказали, что у России больше нет имперских амбиций. После этого случился Крым. Вы можете это повторить?

— Да, могу. Потому что люди в Крыму, так же, как и люди на Донбассе, хотят быть в России. 97 процентов людей проголосовали за то, чтобы присоединиться к России. Они вправе выбирать то, чего они хотят.

— Ну а если Калининград — не дай Бог — захочет вернуться в Германию, как вы на это отреагируете?

— Люди должны делать выбор сами. Я пророссийский человек, поэтому надеюсь, что они хотят быть с нами. Но если я буду говорить обратное, я буду противоречить сам себе. Люди, которые рождаются на земле, живут там и умирают, должны сами решать, кому эта земля будет принадлежать.

— Что вы думаете про Путина? По-вашему, он красавчик?

— Я не поддерживаю ни одного государственного лидера. Когда ты голосуешь за кого-то, когда ты наделяешь кого-то властью, ты говоришь: я слабый, я не могу принимать решения сам.

— А, может, я просто говорю: «У меня нет на это времени»? Или — «Другую работу я буду делать гораздо лучше»? Я вот ни за что не хотел бы стать президентом ни одной страны на свете.

— Как правило, в правительстве сидят люди, которым я бы ни за что не доверил распоряжаться моей жизнью. Это олигархи, прибравшие к рукам нефть, газ и транснациональные корпорации. В нормальной ситуации мы бы таким людям вообще ничего не доверили! Это все равно что отдать свою жизнь в руки случайному прохожему. Безумие!

Поэтому я в принципе с подозрением отношусь к любым властным структурам. Но как человек Путин мне симпатичен, мне нравится его философия, мне нравится, что он любит Россию. И многие решения, которые он принимают, делают Россию лучше.

— Какие, например?

— Возьмем санкции. Они не заставили Путина признать ошибку, они не испугали его. Да, его популярность чуть-чуть пострадала. Сначала все были за него: да, он дал отпор Америке! Сейчас с этим сложнее, потому что рубль упал, а цены пошли вверх. Но он до сих пор верен себе, и я думаю, на длинной дистанции это правильно. Он не гнется под Обамой и Европейским союзом. И главное: он хочет, чтобы русские контролировали Россию, а не кто-то еще.

— Вы говорите, что выступаете против любой власти, при этом запускаете политическое шоу на канале, который подконтролен российской власти. Как это возможно?

— Я против любой власти, потому что власть ограничивает свободу человека. Никто не имеет права принуждать другого человека делать что-то против его воли. Мы все — я в том числе — рабы экономики, которые стараются бороться против власти. Но насколько я знаю, канал, несмотря на то что он государственный, ставит цель разоблачать неравенство и несправедливость. У меня будет свобода высказываться на любые темы, даже если они не всегда будут показывать Россию c положительной стороны. По крайней мере, у нас с каналом такое понимание. А делают его очень прогрессивные люди.

— Но критиковать Путина вам там точно не дадут.

— Не говорить о России и конкретно о Путине будет невозможно. И Путин не будет над критикой. Все мы делаем ошибки, президент — в том числе. При этом нет никаких сомнений: когда Путин принимает решения, он исходит из лучших интересов страны. И он, вероятно, сейчас самая мощная сила в мире, которая борется за справедливую, законную и сбалансированную международную систему. Систему, где потребительская культура Запада не указывает другим странам, как надо жить и какие ценности надо нести. Как коммунист я восхищаюсь Путиным за это.

* * *

— Одно время встречались с девушкой из Питера. Вы все еще вместе?

— Нет.

— Почему?

— Это выйдет в Washington Post? Если честно, я не хочу об этом говорить. Обо всем, что угодно. Но не об этом.

— Тогда расскажите, чем русские девушки отличаются от американских.

— Русские девушки знают о мире больше. Вероятно, они больше путешествуют. Американки совершенно не в курсе, что происходит за пределами США. Обычно — они не в курсе, что происходит за пределами их города. У русских — больше интересов, больше знаний.

Американки более материалистичные. Быть красивой, зарабатывать деньги, носить красивые вещи — они, скорее, об этом. Конечно, в России все это тоже есть, но не настолько. Но тут многое зависит от локации: США слегка изолирована, а Россия — это Европа, поэтому отсюда проще путешествовать и смотреть, вместе с какими людьми ты живешь на этой планете.

— Вы всегда говорили, что небогаты, что у вас ничего нет. Для начала: что у вас есть?

— У меня есть старая Honda — кажется, 2003 года выпуска. Жилье я снимаю.

— Не иметь ничего в 45 лет — не самая радостная перспектива для мужчины. Вы страдаете из-за этого?

— Нет. У меня есть еда. У меня есть средство передвижения — для США это важно. У меня есть зал, в котором я могу тренироваться. У моих детей есть крыша над головой, есть возможность получать образование. Моя старшая дочь играет в софтбол. Мой сын учится на доктора. Моя младшая дочь учится в школе.

— Проводить по три-четыре боя в году — это все потому что нужны деньги, ведь так?

— Нет. Если я захочу заработать деньги, я смогу это сделать. Я открою школу в Америке и России и, используя свое имя, смогу зарабатывать хорошо. Точно — так, что это сразу же сделает мой быт более комфортным. В США мне так и говорят: «Хватит драться! Открывай школу! Зачем ты продолжаешь?» Потому что если ты боец, то ты боец. И отказаться от этого тяжело. Я не люблю бить людей, но я люблю соревноваться. Это в крови.

— Кем вы видите себя через пять лет?

— Уже со школой. Да, там будут заниматься за деньги. Но какую-то группу я хотел иметь из тех, у кого нет денег, у кого не самые благополучные семьи. Чтобы у них был стимул, чтобы у них был шанс.

Да, и никаких боев. Через пять лет это уже будет невозможно.