Шарапова: «Сколько именно я зарабатываю, никто точно не знает»
О бизнесе
«Я о бизнесе не думала лет до двадцати, до тех пор пока серьезно не заболело плечо и пришлось делать операцию. Тогда я восемь-девять месяцев не могла брать ракетку в руку, а теннис был всей моей жизнью — с четырех лет я занималась только им и думала только о нем. Когда случился такой перерыв, мне стукнуло в голову: «Маша, ты играешь в теннис уже столько лет, но надо подумать о
Но случилась такая тяжелая травма: я промучилась четыре-пять месяцев, не зная, что у меня с плечом; а после операции стало еще тяжелее: я не знала никого в теннисе, кто бы после подобной операции на плече вернулся и смог заиграть на прежнем высоком уровне. Было непонятно, смогу ли я вообще вернуться в спорт. Другие девочки тренировались и играли в турнирах, а я сидела дома и пыталась вылечить больное плечо. Ментально было очень тяжело. Тогда я и поняла, что теннис — это не вся моя жизнь, и задумалась о бизнесе. Помню, как мы тогда сидели с Максом Айзенбадом и обсуждали это».
О деньгах
«Я никогда не проверяю сумму своих призовых. Я выигрываю турнир, и организаторы перечисляют мне призовые — без каких бы то ни было бумаг. Но вся информация по призовым WTA публична.
Думаю, что все деньги зарабатывать тяжело. Когда пишут про меня, то обязательно упоминают, сколько я зарабатываю — для всех это большая тема. Но сколько именно я зарабатываю, никто точно не знает: свой банковский счет я никому не показывала. Однако деньги для меня не главное, я лишь знаю, что чем больше я буду выигрывать, тем больше я буду зарабатывать. Потому что в этом виде спорта платят хорошо».
О планах
«На следующий год календарь уже расписан. Когда играешь много, то между турнирами стоит задача удержать свое тело в форме. Я уже давно играю и знаю, как делать это, — сейчас мне может быть достаточно и полутора часов тренировок на корте в день, хотя раньше, может быть, нужно было четыре часа в день, когда я хуже умела концентрироваться. В декабре, когда нужно будет закладывать физическую базу на следующий сезон, будет по две тренировки в день плюс тренажерный зал. Я заканчиваю свой день на массажном столе в восемь вечера, кушаю дома. Утром просыпаюсь — у меня есть полчаса, чтобы выпить кофе, проверить мейлы и идти на корт. С Максом мы в контакте постоянно — не помню уже, когда у нас был такой день, чтобы мы не написали друг другу.
Я никогда не думала, когда именно я хочу закончить и чем буду заниматься. Во время травмы, в 21 год, я и думать не могла, что буду играть до 28 лет — казалось, еще семь лет, это так много.(Смеется.) Конечно, я бы хотела иметь семью, и это для меня очень важно. Но сейчас я физически готова играть еще много лет, и мой фокус на этом».
Об ухудшении имиджа России в мире
«Я не думаю про это. У меня свои чувства и свои воспоминания из детства — очень хорошие, очень веселые. Так что я всегда думаю о родине только хорошо — даже если я живу в Америке. Хотя, конечно, я понимаю, что происходит в мире. И люди могут говорить, что Маша — американка, потому что с семи лет живет там. Но то, что у меня внутри, — это никому не изменить. И я помню, что я чувствовала, когда впервые выиграла «Ролан Гаррос», когда поднимался российский флаг, играл гимн…»