«Я молился так: «Господи, забери мою жизнь, но дай золото»

Фото: Агентство ТАСС

Дмитрий Волков — лучший брассист сборной СССР и СНГ конца 80-х — начала 90-х. Он устанавливал мировой рекорд, выигрывал чемпионаты Европы и привозил три медали с Олимпийских игр (две бронзы — из Сеула-1988 и одно серебро — из Барселоны-1992). Закончив карьеру, он ушел в журналистику и стал главным редактором журнала «Плавание». Юрий Дудь встретился с Волковым и поговорил о плавании так, что это будет интересно и тем, кто до сих пор не отличает брасс от баттерфляя

— Откуда вы приехали на эту встречу?

— Из офиса компании «Апостол».

— Ой.

— Мы решили всколыхнуть спортивное плавание силами природы и тех рычагов, которые сейчас появляются у российского телевидения. Думаем над тем, чтобы широкие массы взглянули на этот спорт — далеко не скучный для профессионала, но довольно унылый для того, кто не в теме и просто водит глазами туда-сюда. Плавание дает нам возможность взглянуть на мир через преломление совершенно волшебной среды — воды. В воде люди, как правило, сбрасывают с себя личину земного существа и превращаются как минимум в земноводное, как максимум — в обитателя стихии. Профессионалы в этой стихии способны на волшебство, а любители превращаются в хорошем смысле в клоунов, что тоже забавно.

— То есть вы говорите о программе на «МатчТВ»?

— Я говорю о том, что узнал: на новом канале есть здравомыслящие люди, которые решили посмотреть на плавание таким образом. Увидеть красоту, гармонию, шик и блеск. Примерно те же вещи мы уже делаем с журналом «Плавание» — фотосессии, съемки бэкстейджей, клипы; порой получаются очень неплохие истории.

Но вообще плавание — это штука, где есть простор не только для программы, но и для полного метра. Например, история про Семена Бойченко, первого рекордсмена мира из СССР, никем не освещалась.

— Расскажите, что это за история.

— О, следите за руками.

Он родился в 1912 году в украинском селе и прошел путь от деревенского мальчишки, который делал набеги на соседский огород, до всемирно известного спортсмена. После техникума он идет на службу в Черноморский флот, где быстро выигрывает все соревнования и попадает в сборную флота. Увидев его талант, его приглашают в Москву — в Инфизкульт, там он встречается с тренером Андреем Ваньковым, который обучает его новомодному стилю плавания — баттерфляю.

Бойченко быстро становится чемпионом СССР, в 1936-м бьет первый мировой рекорд и едет на Всемирную Олимпиаду трудящихся в Антверпен. Об этих соревнованиях сейчас мало кто помнит, но тогда Коминтерну хватало бабок переплевывать МОК: в отличие от пяти тысяч человек на Олимпиаде-1936 в Берлине, в Антверпене спустя год соревновались 15 тысяч человек. Бойченко становится героем этой рабочей олимпиады и по приглашению трудовой партии Франции едет в Париж — выступить перед местной публикой, которая не верит его результатам: «У Советов неправильный секундомер; не может быть, чтобы Бойченко, этот красный кит, плавал бы на три секунды быстрее Джона Хиггинса, олимпийского чемпиона Берлина. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Бойченко в присутствии журналистов и пять тысяч зрителей устанавливает мировой рекорд — просто так, по заказу, в заплыве он плывет один.

Его приглашают в Тулузу на очную дуэль с чемпионом Франции и рекордсменом мира Жаком Картоне. Посовещавшись с сопровождающими его товарищами, он соглашается — те разрешают ему утереть нос буржую. Он выходит на старт, и тут Картоне отказывается плыть — апеллируя к тому, что на шапочке Бойченко красуется красная звезда. «Дьявольский символ коммунистов!» — кричит Кантоне и уходит со стадиона под свист зрителей, в глазах которых он моментально превращается в жалкого трусливого дилетанта. Бойченко понимает, что люди купили билеты, что они ждут чего-то выдающегося, и выходит на старт один, устанавливая новый мировой рекорд на дистанции 400 метров баттерфляем. Пять тысяч человек поднимают его на руки. Один из радиожурналистов, понимая, что Бойченко не знает французского и что господа непонятной профессии в котелках из советской делегации вообще могут запретить ему говорить, подносит к Семену микрофон и говорит: «Мсье Бойченко! Подышите, подышите». Это дыхание становится хитом всех радиоэфиров на ближайшие сутки.

У Бойченко нет отбоя от публики. В его номер ломятся кинематографисты. В то время был очень популярен сериал «Тарзан» с олимпийским чемпионом Джонни Вайсмюллером в главной роли, теперь Тарзана предлагают играть Семену Бойченко. Кстати, успех плавания в Штатах и вообще в мире — это заслуга Вайсмюллера. Во-первых, из-за «Тарзана»; во-вторых, после Второй мировой войны в США построили десятки тысяч бассейнов, и Вайсмюллер везде ездил со своим водным шоу.

Так вот Бойченко становится настолько популярным, что Иосиф Сталин, обращаясь к народу во время парадов, говорит примерно так: летайте, как Чкалов в небе, и бейте рекорды, как Бойченко на воде. Бойченко дружит с Чкаловым, со Старостиными, становится гостем на любой вечеринке, в том числе и номенклатурной. Бойченко — красавец-мужчина, на него вешаются дамы из самых разных слоев общества. В ночь с 21 на 22 июня 1941 года ряд известных советских граждан были приглашены к консулу Германии на ужин. Бойченко умудряется обхитрить охрану и остаться там до утра — с дочкой консула. То есть ночь, когда началась война, Бойченко провел в осином гнезде.

Бойченко пишет заявление на фронт, но его оставляют в Москве: вместе со своим тренером они подготовили около 10 тысяч военных пловцов.

После войны любвеобильность Семена Петровича доводит его до цугундера. Он влюбляет в себя одну даму, отец которой — генерал армии и друг Василия Сталина. Генерал засаживает Бойченко в тюрьму: пришивают шпионскую деятельность на англичан и японцев. В застенках он устраивает голодовку и в течение полугода теряет около 40 кг веса. Отпускают его только после смерти Сталина — в 1953 году, то есть просидел он пятеру вместо положенных десяти.

После выхода из тюрьмы он ездил главным тренером плавательной сборной на Олимпиаду в Рим. Долгое время плавал сам — даже в 70 лет полтинник баттерфляем он плыл за 32 секунды. Если бы в то время ветеранское плавание было бы настолько же популярно, как сейчас, он бы, конечно, стал его звездой.

Кстати, история Сталиных тоже тесно переплетена с плаванием. Капитолина Васильева — чемпионка и рекордсменка СССР — была третьей женой Василия Сталина. Капитолина мечтала поехать на Олимпиаду в Хельсинки, но Вася ей запретил: ты жена вождя, сиди дома и занимайся вышивкой». У них была любовь, но были и очень сложные отношения. Бывало, она говорила: «Да ему и не снились те деньги, которые были у меня. Он вечером приходил и просил у меня денег на бутылку». Так и было. Он с друзьями, летчиками, приходил домой после того, как они весь день летали и испытывали новые реактивные самолеты — а денег на выпивку не было. Света Алиллуева, сестра Васи Сталина, звонила Капе и просила занять на японские шубы, которые привезли в ГУМ. У них не было денег, можете представить? А у Капы, 20-кратной чемпионки СССР, были: на книжке у нее лежало 40 тысяч рублей, то есть в конце 40-х она могла позволить себе многое.

Ну а Бойченко сумел прожить настолько яркую жизнь, через его судьбу прошли такие векторы, что из этого могло получиться отличное кино.

— Такой фильм я бы посмотрел.

— Но я предлагаю сначала сделать аниме. Его нужно сделать нарицательным героем. Бойченко должен стать Бэтменом. Или Суперменом.

Вы только представьте: какой-нибудь 1938 год, чемпионат страны в Киеве, открытый бассейн, идет разминка, спортсмены — в воде. До старта — 20 минут, но Бойченко нет, все недоумевают: где же, где же он? Вдруг за углом раздаются звуки цыганского табора, к бассейну подъезжает тройка. Пение цыган, гитары, Бойченко в шубе выходит из саней, широкими шагами подходит к бочке с водой и окатывает себя. Выходит на старт, плывет, устанавливает мировой рекорд. Набрасывает на себя шубу, машет зрителям: «Ребята! Пока!» — и на той же самой тройке уезжает обратно гулять. Это история, которую я слышал от очевидцев.

В общем, хулиган, в какой-то степени сумасшедший, но все равно герой. Таких сейчас не выпускают.

* * *

— Предложить что-то для «Матч-ТВ» — понятно, этим сейчас заняты более или менее все. Что есть ваша более регулярная работа?

— Журнал «Плавание» и все, что связано с его производством. Это офигенно интересно! Придумывать образы для съемок. Участвовать в съемках. Вот Евгений Коротышкин — разве не Фантомас? Серебряный призер Олимпийских игр, человек из ртути! Плюс я пишу для журнала — это такая канализация всего того, что я знаю о плавании.

Фото агентства ТАСС

Плюс я преподаю в РГУФКе. Что преподаю? Плавание! И теорию, и практику. Плюс преподаю в Московском государственном университете печати — тоже физическую культуру и плавание. Плюс занимаюсь консультированием отдельных спортсменов — как из сборной России, так и тех, кто в нее пока не входит.

— У вас в фейсбуке я видел прекрасное фото: вы, яхта и две дивные длинноногие девушки. Кто это и где это?

— Яхта — моего друга. Он в прошлом пловец, сейчас занимается бизнесом. В его лице я нашел человека, который сочувствует мне в моих изысканиях в плавании. Например, вместе с ним мы делаем сайт Swimillustrated.ru — про плавание в картинках.

А девушки — мои дочки, в недавнем прошлом — синхронистки. Они закончили выступать еще в юниорках — перед Олимпиадой в Пекине. Выиграли чемпионат России среди взрослых — и все.

Спорт, особенно субъективный вроде гимнастики или синхронного плавания, — это довольно поганая штука, где часто бывают сговор и нечестная игра. Игра, когда конкуренты убираются за счет административной мощи.

— Вам такой мощи не хватило?

— Речь, скорее, о деньгах, о презренном металле. Иногда чтобы встать в группу — не в олимпийскую еще, а в группу сборной колхоза, — родителям юных еще девочек надо принести хороший подарок тренеру на день рождения. Хороший — это не менее двух тысяч долларов; конфеты и букеты оставьте себе.

Плюс эти виды спорта кишат если не домашним, то тренерским насилием. То есть отводят в раздевалку и бьют, пока никто не видит.

— С вашими детьми такое было?

— С моими — не было. Иначе удачи не видать тому, кто это делал. Но с детьми моих близких — было. Зато я знаю, как тренер говорил своей подопечной про конкурентку: «А ты вытащи из-под нее стул, когда она будет садиться». Она вытаскивала. Травма. «Ой-ой, я сделала это ненарочно».

Еще это ведь деньги. Олимпиада для тренеров чуть ли не единственный способ финансово преуспеть. Поэтому в команду, как правило, собираются те, кто прогнозируемо будет делиться. А мы коррупции не способствовали. Мы любили своих тренеров, делали все, чтобы их жизнь была и богатой, и счастливой, но деньги никогда не носили.

Это отвратительная изнанка спорта, но ее, наверное, тоже нужно знать. Хотя есть и очень интересные вещи. Мало кто знает, что синхронистки вместе со своими педагогами способны на чудеса. Например, они знают, какими по счету выступают их главные конкуренты, и понимают, когда с точки зрения зрительской конъюнктуры нужно выступить им. Допустим, нужно выступать пятыми. Они садятся в круг, берутся за руки и начинают представлять цифру пять. До этого они звонят всем своим друзьям и просят: через два часа жеребьевка, думайте о цифре пять. Таким образом коллективное сознательное становится рычагом управления реальностью. Нашим в этом везло всегда: какую цифру загадывали — та и выпала. Об этом рассказывали Ася Ермакова и Настя Давыдова, наши олимпийские чемпионки, не доверять которым я не имею оснований.

* * *

— У вас три олимпийские медали: две в эстафетах и одна на 100 м брассом. Когда вы были ближе всего к золоту?

— В 1981 году я впервые попал в сборную команду — вместе со мной тренировались ребята, прошедшие Игры в Москве. В 1983 году два советских истребителя подлетели на расстояние выстрела к корейскому Боингу-747 и эти выстрелы нанесли, после чего взорвался не только самолет, но и общественное мнение. Руководство советского спорта воспользовалось этим возмущением и, чтобы скрыть возможное поражение в Лос-Анджелесе, решило на Олимпиаду-1984 не ехать. Хотя подготовка велась вовсю. Председателем Совмина тогда был Громыко, для него руководители советского спорта сделали аналитическую записку, в которой говорилось, что мы не обыграем американцев. Когда эта записка легла на стол Громыко, было принято решение не ехать. У меня был лучший результат сезона в мире и по идее я мог бороться за медаль уже тогда — в возрасте 18 лет.

— Что вы делали, когда узнали: Олимпиада пройдет без вас?

— У меня был небольшой черно-белый телевизор «Шилялис», я его возил с собой на сборы. Вечер, программа «Время» и совершенно обыденным голосом диктор говорит: «Советское правительство приняло решение о невозможности участия советских спортсменов в Олимпийских играх». А дальше — новости с полей. Роберт Жулпа, олимпийский чемпион-1980 и мой сосед по номеру, спросил: «Диман, а что это такое было?» — «Я не понял». В общем, осознание пришло не сразу. Вроде работал, работал — и без Олимпиады.

Но в 1988 году я был уже во всеоружии: был рекордсменом мира на дистанции 50 м брассом, пусть она и не является олимпийской. Однако за два месяца до Игр я поскользнулся на скользкой дороге судьбы. Я закрывал дверь, которая не входила в косяк и у которой стекло не было закреплено амортизаторами. Я ее передвинул, стекло дрогнуло и, как гильотина, рухнуло мне на кисть. Руку разрубило буквально пополам, порвав сухожилия и послав на свалку все мои мечты об олимпийском золоте. Тем не менее пальцы мне пришили, хотя рука не гнулась даже во время моего олимпийского заплыва — я не мог достать большим пальцем указательного. Тренироваться я начал уже через неделю после операции и на Олимпиаду все же поехал. А там, в финале, 99 метров я плыл олимпийским чемпионом, но потом встал рогом, у рояля откинулась крышка, и я его за собой потащил. Последние секунды — в кромешной темноте. Когда повернулся к бортику, пульс стучал в голове как молот по наковальне, вкус крови и красные вспышки повсюду, я всплывал из бессознательного состояния, пытаясь разглядеть цифры на табло. Когда увидел, что стал третьим, был просто счастлив. Потому что думал, что всем проиграл — настолько я умер под конец.

Фото агентства ТАСС

— Вторая попытка — в Барселоне-92.

— С 1988 по 1992 — это мой самый успешный период как у пловца. Я установил штук восемь мировых рекордов, выигрывал чемпионаты Европы и мира. Но с 1991 года стал терять ориентиры. У меня уже были дети, за плечами — длинная, как мне казалось, бесконечная карьера. Видимо, я подумал, что после спорта ничего нет, и мне стало страшно жить дальше. В 1991 году я молился Богу примерно так: «Господи, забери мою жизнь, но дай мне олимпийское золото». Это буквальная цитата — такие идиотские были молитвы. И Господь решил мне показать, что к чему.

Во-первых, я начал болеть. Целый год я тренировался и болел, тренировался и болел. За год я перенес пять курсов антибиотиков, стал, наверное, абсолютно стерильным. Но боли не проходили: вечерняя температура, слабость. Несмотря на это, я продолжал тренироваться и смог отобраться в сборную. Еще у меня постоянно болело горло. И вот сбор во Франции, где-то за две недели до олимпийского заплыва у меня поднимается температура и дико заболевает горло. Еду к врачу, он заглядывает ко мне в рот и с криком отворачивается. У меня из миндалин торчат вот такие фолликулы. «Вот вам таблетки», — говорит доктор. «А еще?» — «Только это. В остальном медицина бессильна».

Я приезжаю к себе в номер, наматываю на пинцет вату и делаю операцию себе сам, выдавливая этот гной. Вы бы видели, сколько всякого дерьма у меня оттуда вышло. Но чудо: на следующее утро я просыпаюсь абсолютно здоровым! У меня как будто крылья вырастают за спиной. Выхожу на бортик и прикидочный полтинник плыву на секунду быстрее мирового рекорда. У тренеров моих конкурентов — из Англии и Канады — выпадают из рук секундомеры. Я и сейчас помню их перевернутые лица и уничтоженность как потенциальных конкурентов.

Переезжаю в Барселону, и там происходит сеть роковых событий. В предвариловке плыву легко, попадаю в финал первым. Но потом мне попадается массажист, который и не массажист вовсе, который меня разминает, но на самом деле лишает меня силы. Я говорю ему: «Спокойнее», — а он давит. Я говорю: «Тише», — а он выжимает.

— Это наш массажист?

— Наш. Только он к тому времени не был массажистом уже лет двадцать — он перекладывал документы с одного стола на другой в спорткомитете, и в качестве премии его командировали в Барселону — вместо профессионального массажиста.

Плюс жара. Плюс перед финалом я не могу заснуть. Плюс я потею как в бане. В общем, подхожу к финалу полностью деморализованным. Прыгаю, плыву, касаюсь бортика, поворачиваюсь к табло и думаю: не может быть! Это мираж, это сон, этого нет на самом деле. Шестое место. Не-мо-жет-быть. Я же другое у Господа заказывал! Потом два дня не мог заснуть, все бродил по деревне, не мог поверить в то, что произошло. У меня было полное ощущение, что это не со мной. Забавно, что единственные, кого я опередил, — это как раз конкуренты из Англии и Канады, тренеры которых видели меня на сборе во Франции.

— Почему все это произошло?

— Потому что я неправильно думал, делал неправильные установки и неправильно жил. Спорт — это не все в жизни. Выигрывать такими жертвами Господь бы не позволил, это не в его правилах.

Спустя четыре года я попытался вернуться. Начал готовиться к Атланте, но не получилось. Видимо, тогда, чтобы не свихнуться, я начал рассуждать конструктивно: что бы это значило? Во-первых, я оставался счастливым человеком, вокруг меня были просто райские кущи. Дети, которые делают успехи. Любимые родители. Любимый и могучий брат. Друзья. При этом у других — страсти-мордасти: кто-то взорвался, кто-то улетел в пропасть. И каждый раз пытаешься понять тайны Вселенной. У вас такого не бывает? Вы не задаете себе вопрос: почему за углом сталкиваются машины и ни одна из них не ваша?

— Если вам и правда интересно, то мне кажется вполне рабочим правило: «Не делай гадостей — с большой долей вероятности ты не получишь их от жизни обратно».

— Да, это хороший принцип, безотказный.

Вообще, ключ к счастью — это благодарность. Если тебе есть за что благодарить, значит ты что-то получил. Это взаимозакрепляющаяся дефиниция: ты благодарен за счастье, а счастье — потому что благодарен. Вот тогда я вдруг понял: я же обалденно счастливый человек! И все стало получаться. Я закончил плавать. Залез однажды в воду и понял, что ничего не знаю про плавание. Я взялся изучать его досконально, а потом стал и преподавать.

Уже потом появилась журналистика. Я очень люблю задавать вопросы. Люблю узнавать о секретах успеха. О том, как бороться со страхом.

— О, расскажите — как?

— Страха нет. Есть слабость. Или возбуждение, которое может трансформироваться в страх, если тебя что-то уводит от пути света. Если ты выходишь на старт как воин света, тебе ничего не страшно. Тогда это возбуждение — радость и восторг. Австралийские коллеги рассказывали: Грант Хэкетт, олимпийский чемпион и чемпион мира, на финише своей коронной дистанции, полторашки, бывало, испытывал эрекцию. Вот это я понимаю: человек задействовал все свои силы для максимального результата.

— Как можно быстро плыть, когда у тебя эрекция?

— Видимо, ему было очень хо-ро-шо. Он кайфовал. Действительно выдающиеся достижения возможны только в состоянии супермобилизации, в состоянии восторга. У нас есть известный психолог — Геннадий Горбунов, он работал еще с Володей Сальниковым в 70-х и до сих пор консультирует сборную России. Он говорит о трех «в»: вдохновение, воодушевление, восторг. Ты выходишь на старт, вдохновленный идеей, ты нагнетаешь ее с помощью аутогенной тренировки, на старте ты ощущаешь только восторг и желание битвы: «Дайте мне их! Дайте мне их всех!»

А так-то все это очень страшно. Представьте себе: финал Олимпиады, 15 тысяч на трибунах и еще миллиард у телевизоров. Воздух становится густым, небо меняется с землей местами, звезды рассыпаются по сторонам. Все это жутко страшно, но на все это можно посмотреть и другими глазами. Кстати, Женька Коротышкин — один из тех, кто умеет это делать. Он мог мобилизовать себя тогда, когда все остальные сливали воду — на Олимпиаде в Лондоне он это и продемонстрировал, завоевав тяжелое, но такое счастливое серебро, обыграв при этом более сильных конкурентов в финале. К таким кремням духа относится и Юлька Ефимова.

— Журнал «Плавание» как-то сделал классную съемку Юлии Ефимовой, но руководство федерации плавания — конкретно ее президент Владимир Сальников — запретило ее публиковать. Почему?

— Он решил, что это неприлично: «Что это такое? Купальник раздельный и непонятно, что это чемпионка мира. И медаль выглядит, как будто медаль за участие в конкурсе красоты». Но в итоге все равно все вышло. Было испито много крови, вылито много желчи, но все вышло великолепно. Снимали в торговом центре «Рио» на Дмитровке. Настоящий океанариум, настоящие акулы, настоящие черепахи и мурены. В стороне прятались несколько аквалангистов, которые оттаскивали этих зверюг от ног Юльки.

Вообще, нас никто не просит вытворять такие штуки: делать постановочные фото, снимать кино. Придумывать что-то необычное. Чего проще: взял карточку в фотобанке — и вперед. Но мы с ребятами из моей редакции хотим, чтобы было по максимуму хорошо. Вот и стараемся.

* * *

— Самый необычный соперник в вашей карьере?

— Роберт Жулпа. Он как старший брат, пример для подражания, объект для обожания женщин, мужчин и детей. Настолько весел, забавен и непредсказуем, что его невозможно было не любить. Он, например, вилку держал не как все воспитанные люди, а по-простому — в кулаке; подражая ему, я старался делать то же самое. Когда я стал обыгрывать его на 100 м, он оставался моим конкурентом на 200 м. В 1984 году вместо Олимпиады, на которую мы не поехали, проводили международные соревнования «Дружба-84». Там в финале двухсотметровки я ему проиграл — помню, какое облегчение я испытал, как приятно мне было видеть его радость.

По окончании карьеры Роберт уехал в Италию, женившись на итальянке; по советским законам у него отобрали квартиру в Вильнюсе. Поэтому когда он развелся со своей Теей, вернулся домой и оказался без роду, без племени и без угла. А в Литве еще такая штука: ты или работаешь, или на пенсии, совмещать нельзя. «Тренер у нас получает 600 долларов, а пенсия — 800. Выбираю пенсию». Но все равно умудряется как-то крутиться.

— Самое необычное место, где вам приходилось плавать?

— Я плаваю везде. Даже в антисанитарных водоемах — если никто не пытается меня задержать при попытке туда залезть. Я даже в Лефортовский пруд с удовольствием окунаюсь.

— Я жил рядом с ним несколько лет. Купаться в нем — это ужасно.

— Да, ужасно! Но и прекрасно тоже. Вообще, защитные функции организма работают довольно хорошо, и всевозможные предупреждения «Купаться запрещено» предназначены скорее для не очень здоровых людей. Человек — очень адаптирущаяся система.

А про самое необычное — анекдот из далекого прошлого. 1985 год, Универсиада в Кобе, Япония. Я выхожу в разминочный бассейн и вижу: шесть дорожек полностью забиты, все плавают нюх-в-нюх, человек по 25 на каждой. А рядом — аппендикс и в нем не плавает никто. Думаю: ну а что, я тут поплаваю, как принц Флорезель, и будет мне счастье, а они пусть толкаются. Встаю на бортик, начинаю раскручивать руки и делать прочие разминочные ритуалы. Вижу, что те, кто плавают, стали поворачивать на меня голову. Сначала справа, потом слева, потом кто-то даже остановился. Что такое? Незадолго до этого я стал чемпионом Европы в Софии. Вот она, думаю, пришла слава — стали узнавать. «Пора», — говорю я себе. Лижу очки, плотно прижимаю к глазницам, отталкиваюсь вперед и вверх, вхожу в воду и… моментально падаю на дно. Оказалось, глубина бассейна там была сантиметров 15. Это была купальня для детей. Поскольку я всегда нырял плоско, сильно я не ушибся. Но картина была прекрасной: лежу на дне, а задница моя торчит сверху — как будто мультик про Тома и Джери. Мне больно, при этом дико смешно и, главное, жутко стыдно. Потому что все 300 человек, которые смотрели на меня с других дорожек, ждали: а что же будет дальше? Дождались!

* * *

— На чемпионате мира в Казани мы снова провалились: всего одно золото. Почему в русском плавании все так стабильно печально?

— Кстати, на чемпионате Европы-1985 в Софии — мы его уже несколько раз вспоминали — тоже был провал. Только три золота: два у Игоря Полянского, одно — у меня. Казалось, падать некуда. Нужно было прожить еще 30 лет, чтобы стало ясно: падать есть куда. Провал был в прошлом году на чемпионате Европы в Берлине (одно золото Вовы Морозова), провал был и в Казани. При этом золото Юли Ефимовой — скорее, неожиданность; все-таки сотню должна была выигрывать Рута Мейлутите — как невероятно сильный и быстрый субъект, как женщина, которая подтягивается, страшно сказать, 40 раз. Растерянность Юльки после финиша тоже была с этим связана — она сама не ожидала!

Истоки поражений, истоки отсутствия силы для побед — в том, что не все в порядке с психологией спортсменов. Плюс отсутствие нормальных отношений в команде — со стороны федерации, со стороны тренеров. Люди начинают друг друга кусать, друг друга напрягать, нагнетая атмосферу и собачась. Все это смешалось у Юли Ефимовой, когда после чемпионата мира она решила высказаться.

К примеру, в числе прочего Юля вспомнила этот странный переплыв у мужчин, когда некоторые из них доотбирались в эстафету уже на чемпионате мира. Хотя на самом деле такая нагрузка, к которой относится и соревновательная деятельность, может быть и способом повышения физических кондиций. Ее можно использовать как трамплин для увеличения способностей организма. И только для тех, кто жидковат стулом, это может оказаться проблемой. Но нам тяжело пройти через такое горнило. Вдруг резко лишний раз напрячься — это не про нас.

Есть, кстати, анекдот такой про плавание. Армянское радио спрашивают: можно ли плавать при поносе? Ответ: можно, но поноса должно быть много.

— То есть у нас поколение трусов?

— Не то чтобы все… Но, что скрывать, есть в наших селениях люди с жидким стулом. Впрочем, все равно мы должны спортсменов беречь. Каждый большой спортсмен — это необычный человек. Причем иногда может доходить до крайности — как у Майкла Фелпса, например. В 2011 году на этапе Кубка мира в Москве меня увидел Боб Боумэн, личный тренер Майлка Фелпса — мы с Бобом незадолго до того познакомились: делали интервью для журнала. «Дмитрий, вы не могли бы отвести Майкла в туалет?» «Конечно, могу». «Но, пожалуйста, приведите его обратно». Я взял Фелпса за руку и повел в туалет в бассейне, где он к тому моменту тусовался уже дня три.

— Почему он не мог это сделать сам?

— Потому что там нужно пять раз повернуть направо и четыре — налево. Фелпс с семи лет учился в коррекционной школе для необычных детей, а в 15 лет бросил ее вовсе. Когда-то он не плавал кролем, потому что там вода попадает на лицо. Он долгое время боялся нырять с тумбочки — именно поэтому сначала освоил плавание на спине, где нырять не надо. Но, в конце концов, это неважно, спортсмен он — великий.

Спортсмены — все разные и необычные люди, к ним надо относиться по-особенному. Им нельзя врать. Вот вам еще пример: выдающийся отечественный пловец Аркадий Вятчанин. Пару лет назад он не выдержал, взорвался, психанул и ушел из сборной России, когда его 20 раз подряд обманули, обвинив при этом самого во всех смертных грехах. Что ему оставалось? Я верю, что рано или поздно такие отношения будут невозможны. Верю, что однажды в сборную придет такой человек, который сможет честно и открыто разговаривать со спортсменами на одном языке, который будет отвечать за свои слова и жить с ними одними смыслами.

Возможно, тогда что-то изменится и в результатах.