15 историй, объясняющих, почему Кевин Гарнетт до сих пор пугает всю НБА

Фото: Globallookpress.com

Брайан Скалабрини: «Это была самая невероятная штука, которую я видел за всю жизнь. Я видел, как Гарнетт шипит как кобра. Он называет это шипением королевской кобры. Видел, как он лает как собака. Но самая безумная штука произошла, когда почему-то в 2010-м мы все время организовывали турниры по армрестлингу. И Глен Дэвис всех сокрушал. Биг Бэби невероятно сильный. И вот он выносил всех.

Один за другим — все, кто посмел бросить вызов Биг Бэби, потерпели поражение. Самолет набрал высоту. И вот представьте — 12 тысяч метров над землей, турбулентность, все трясется, Биг Бэби садится напротив КейДжи. Все думают: все, КейДжи готов. У него нет шансов. На раз-два-три они начинают — и никто не двигается. Биг Бэби старается изо всех сил, а Кевин говорит: «Я не сдвинусь». Тут еще он матерка добавил, но не важно: «Я не сдвинусь, я не сдвинусь».

Проходит где-то полторы минуты, и у Биг Бэби устает плечо. Гарнетт начинает одолевать, одолевать и побеждает. Он встает. (Матерок тут я тоже пропущу). «Я — альфа-самец в этой фигне. Я здесь альфа-самец. Всегда помните об этом».

Тут опять следует мат. Они оба взмылены. Но, что я хочу сказать — вопреки всему — а Биг Бэби должен был побеждать в армрестлинге — вопреки всему Гарнетт будет сражаться на высочайшем уровне и постарается найти способ, чтобы победить.

Для меня то, как КейДжи пыхтит на высоте 12 тысяч метров и брызжет слюной на всех парней в самолете — это самое невероятное, что это видел в своей жизни».

Пол Пирс: «Мы с Гарнеттом как-то играли вместе. Кажется, это было летом перед предпоследним классом. Мы играли за местную команду в любительской лиге в Калифорнии. Тогда я знал, что он — один из топовых игроков, но я не был уверен в том, насколько он хорош. Я просто знал, что в нем было семь футов.

Тренировка проходила в моей школе. И вот я следил за ним — он носился туда-сюда по площадке, накрывал всех, орал, бросал трехочковые, водил мяч. Я стоял и думал: блин, я в жизни не видел ничего подобного. Внезапно зал наполнился — люди шли и шли, чтобы посмотреть на него. Каждый раз, когда он накрывал бросок, орал во всю глотку, забивал сверху — и снова орал. Я думал: «Мда, этот парень помешан на игре». Если вы не могли соответствовать его настрою, то вам нечего было делать на площадке».

Флип Сондерс: «Гарнетт приехал на тренировку в Лас-Вегас, и те, кто смотрел на него, не могли поверить, насколько он выкладывается. Но мы сказали: «Это что, вы должны были видеть, что он сделал с Пеком».

Это было на первой тренировке во время сезона. Во время двусторонки Пекович не вернулся в защиту — тогда Гарнетт набросился на него и обложил его «мазафаками». Никто никогда не видел, чтобы так вели себя с Пеком. Это же Пек, он страшный.

Но КейДжи такой. Он всегда говорил, что может оправдать свой контракт только тогда, когда будет выкладываться по полной и на тренировках, и в матчах. И он ждет того же от всех остальных. Таких парней, как Пек, никогда не воспитывали.

Как он себя повел? Он опустил голову и побежал в защиту. Это очень важно понимать о КейДжи: он бежит назад быстрее, чем кто-либо еще. Если будущий член Зала славы, один из величайших мощных форвардов всех времен, делает это в 38 лет, то как ты можешь не делать то же самое?»

Пол Пирс: «Как-то мы играли с «Чикаго», и он говорит Ноа:

— У тебя такие волосы, как у женщины, можно я их расчешу?

И это очень задело Ноа. Он тогда еще был новичком. Помню, как он сказал КейДжи: «Чувак, КейДжи, у меня на стене постер с твоим изображением висел. Я фанател от тебя».

А Гарнетт ему: «Да пошел ты, Ноа».

Я такой: «Вау»… Парень только из колледжа, парень ориентируется на тебя, говорит, что у него был постер с тобой на стене, а ты ему такое! Это глубоко ранило его. Глубоко ранило Ноа».

Николз Тцкитишвили: «Когда я вышел на паркет, Гарнетт мне сказал: «Ты знаешь, кто я такой?» Конечно, я знал. Я еще жил в Грузии, но мечтал быть похожим именно на него, в детстве он был для меня героем, образцом для подражания. «Ты думаешь, что можешь противостоять мне? Ни фига ты не можешь мне противостоять», — он обрушился на меня с ругательствами и оскорблял всю игру. Мне нравятся чернокожие баскетболисты, и я хочу быть похожим на них. Как он мог мне говорить такие вещи? Ты — звезда, а я просто ребенок…

Через несколько месяцев мы с братом были в магазине пластинок в Денвере, и вдруг туда зашел Гарнетт. Георгий все подталкивал меня, чтобы я поздоровался, но я просто помахал рукой — Гарнетт ушел, и мы встретились только на следующий день, перед матчем, когда нас пригласили в раздевалку «волков», чтобы познакомиться с лидером «Тимбервулвз».

«Ага, теперь ты осмелел», — сказал тогда Гарнетт. После игры он снова подошел ко мне и протянул руку. Не так, как обычно, а вот так, в стиле братского приветствия афроамериканцев».

Мэйсон Пламли: «В том году в команду пришли несколько молодых парней. Они забыли взять бумбокс в перелет на предсезонный матч, и КейДжи выгнал их из самолета. Поскольку мой второй сезон еще не начался, и я считался новичком, мне пришлось пойти вместе с ними. Он выгнал нас из самолета и заставил разыгрывать комбинации прямо на взлетной полосе, пока мы ждали нашего вылета.

С ним лучше не связываться. Мы выглядели очень глупо, поскольку у нас не было мяча. И мы знали всего одну-две комбинации на тот момент, поэтому повторяли их снова и снова.

Еще один случай был перед моим дебютным сезоном. Это был мой первый чартерный рейс в НБА, я пораньше сел в самолет, не хотел опоздать. Стюард предложил мне крабовый пирог, я сказал: «Конечно, кто откажется от хорошего крабового пирога». Я начал есть, и зашли старшие парни. КейДжи не понравилось, что я заказал еду раньше них, он взял мой пирог и отдал его Реджи Эвансу, после чего заставил меня обслужить всех остальных. Так что у стюарда был выходной в тот день, а я извлек урок, что ветераны едят первыми».

Дэнни Эйндж: «Невозможно сравнить Гарнетта и Берда. КейДжи гораздо сентиментальнее, добрее, чувствительнее. Лэрри был другим. Лэрри был просто ворчливым грубияном. Таким он был воспитан, и так он играл. Он просто старался порвать всем задницы, злился, расстраивался.

Но КейДжи другой. Когда мы проводили тренировочный лагерь в Риме в прошлом году, я заметил его в качалке. Затем он пошел на тренировку, отпахал там, затем побросал после тренировки. Затем еще минут 45 КейДжи бегал по всем залу и подавал мячи Рэджону Рондо. Я вам вот что скажу: никогда в жизни Лэрри Берд такого не стал бы делать. Он мог бы заставить меня подбирать для него, но не наоборот. КейДжи так же сконцентрирован, так же погружен в игру, как и Лэрри, но он заботится о чувствах партнеров, он заботится о том, как его воспринимают, чувствуя себя чуть ли не матерью для всей команды».

Рик Риккерт: «Тогда я был новичком и пытался доказать, что я могу играть, пытался выходить и стараться по полной. Кевин Гарнетт был действующим MVP, и вот я вышел против него энергично, не сдерживал себя — я здорово играл, и по какой-то причине ему это не понравилось. То ли я забил через него, то ли еще что, но он дал мне по голове.

Я не могу назвать причину. Все, о чем я могу подумать — это то, что я играл лучше, чем он ожидал, и ему не понравилось, что я так хорошо играю против него. Все детство я ориентировался на него, поэтому, когда вышел против него, постарался показать все, на что способен. Видимо, ему это пришлось не по духу.

Моим любимым игроком всегда был Кевин Гарнетт. Естественно, немного позднее это изменилось».

Брайан Скалабрини: «На протяжении 82 матчей или 110 матчей, которые мы проводили мы, многие парни расслабляются. Он никогда этого не допускал. Как-то мы с Леоном Поу перлись над татуировкой Эдди Хауса…

Гарнетт говорит: «Давай, Скал, время зажигать! Хватит фигней заниматься»

«Знаешь, что? Ты прав. Время — зажигать».

Мы тогда должны были играть с «Далласом» и просто валяли дурака. До матча оставалась минут 55 или около того. А он уже был замкнут и сосредоточен. Именно так с ним — если вы хотите быть в его команде, вы не должны расслабляться».

***

Когда Гарнетт появился в НБА, то не мог изменить устоявшимся привычкам (игра в пять часов до полседьмого, затем полдевятого игра в ночной лиге). После тренировки он шел домой, ждал четыре часа, когда заканчивался школьный день, и отправлялся в ближайший зал, чтобы играть там в баскетбол с ровесниками. Спустя несколько часов он выходил на площадку «Миннесоты» в матче НБА.

Через полсезона он начал выдыхаться, и ему пришлось остановиться.

***

Джо Абунассар, личный тренер Гарнетта: «Как-то мы тренировались, а затем пошли в Memorial Park в Лос-Анджелесе, и он забыл носки. Там были он, Чонси Биллапс, Эл Харрингтон, Тай Лю, Майкл Раффин и еще пару человек. Он не пропустил ни одного матча. Он ставил через людей и блокировал броски — и все это без носков. Он играл несколько часов. Когда все закончилось, кровь начала просачиваться через кроссовки. Все ноги, пальцы были стерты в кровь. Это было просто невероятно».

Тайрон Лю: «Многие, когда воют на площадке, просто притворяются, чтобы привлечь к себе внимание, но КейДжи делает это по-настоящему. Как-то раз мы сидели у него дома и смотрели шоу Паффа Дэдди «Создай группу». В одном из эпизодов пришли какие-то новые парни, которые пытались петь и конкурировать с другими участниками. КейДжи настолько возбудился: «Ублюдок, не давай себя в обиду! Борись! Ублюдок, соберись!» Он просто взбесился, вспотел. И просто пробил головой стену. Пробил дыру в стене в собственном доме».

Сэм Митчелл: «После тренировок мы бегали спринты. Он старался опередить каждого защитника, опередить каждого легкого форварда и каждого «большого». Он хотел выиграть во всем, что делал. В каждом упражнении ему требовалась победа. И это было уже с самого первого дня… Первая мысль, которая тогда пришла мне в голову: «Черт, как я буду забивать через этого парня на тренировках?»…

Помню, когда я работал в «Торонто» в 2007-м, мы играли с «Бостоном» в Риме. Док Риверс и Рэй Аллен отозвали меня в стороны и говорят:

— Старик, тебе надо поговорить с КейДжи.

— В чем дело? Что случилось?

— Старик, он так выкладывается, так себя сжигает. Ему не нужно все это делать.

Ну, они думали, что это он пытается произвести на них впечатление. Я им тогда сказал:

— Док, Рэй, расслабьтесь. Он такой каждый день. Каждый день.

Пол Фланнери, Boston Magazine: «Как-то Гарнетт помешался на своих штрафных. Он плохо провел одну из самых важных игр в своей жизни — пятый матч финальной серии 2008-го. Сам он назвал собственное выступление «дерьмовым». И в концовке он мог сравнять счет за две с половиной минуты до конца, но промахнулся. На следующий день команда провела пять часов в воздухе и прилетела в Бостон в 11 вечера. «Я был страшно зол, — сказал мне Гарнетт. — Я промазал эти идиотские штрафные. Я не мог не думать о них на всем протяжении полета». Как только они приземлились, Гарнетт отправился домой. А оттуда сразу же поехал на тренировочную базу «Селтикс».

Пустой зал всегда оставался главным убежищем Гарнетта, особенно тогда, когда его начинали критиковать за манеру игры, альтруистичную настолько, что она могла показаться бегством от ответственности. В первых четырех матчах серии он выглядел неожиданно пассивно и в пятом дал скептикам еще один повод (тогда один автор назвал Гарнетта «фэйковым франчайзом», а еще один сравнил его мытарства в плей-офф с игрой Алекса Родригеса). И вот в зале Гарнетт отрабатывал штрафной за штрафным.

Когда он доехал до дома, уже давно наступило утро игрового дня.

Тем вечером, до стартового спорного, Док Риверс беспокоился из-за состояния Гарнетта и отправил Кевина Истмана проверить, как обстоят дела. Истман взглянул на традиционный «взгляд смерти», который отчасти нужен для того, чтобы отпугивать журналистов, отчасти является частью медитации, и рапортовал: «Мне кажется, все будет в порядке».

Док Риверс: «Перед шестым матчем в финале 2008-го я зашел в раздевалку — Кевин настолько разошелся, что перегнул палку. Это было заметно. Я пригласил его в свой кабинет и заставил присесть.

И вот он сел. Сидит 5 минут, 10, 15 минут. Я ничего не говорю. Просто занимаюсь своими делами. Наконец, он отошел и говорит: «Так, беру тайм-аут, я — в тайм-ауте». Я даже не отвечал ему. Он такой: «Фух».

Подумайте о парне, который очень долго играл в лиге и все равно так накачал себя перед игрой, что его приходится успокаивать. Вот это моя любимая история».

Брайан Скалабрини: «Мы в Риме, перед сезоном-2008. Приходит человек, продающий костюмы, и Гарнетт покупает каждому новичку (людям, которые даже не попадут в команду) по три костюма. Каждому тренеру — три костюма. Он всегда заботится обо всех одноклубниках, о прошлых одноклубниках.

Как-то раз мы играли в Финиксе. Я выхожу из гостиницы — он сидит там в темноте, сидит один. Я подхожу, спрашиваю: «Че происходит вообще?» И вот мы гуляли там и где-то час разговаривали. Разговаривали про баскетбол, про то, что он чувствует, как он хочет уйти, что он хочет сделать, каким он видит свое наследие. Что он хочет, чтобы все знали, что эта игра — это не просто игра, это страсть всей жизни. И вот мы сидим и смотрим, как люди выходят из машин, проходят внутрь, другие выходят. И он говорит о том, что парни должны отдавать себе отчет в тех жертвах, которые им нужно принести.

Он невероятно сконцентрирован и замкнут по ходу сезона. Ну то есть он может веселиться. В автобусе поболтать, еще что-то… Но в остальном он сфокусирован на одной цели.

И когда рядом такой человек, сложно его не любить. Именно поэтому я не могу понять болельщиков НБА и даже некоторых игроков… Даже если вы ненавидите Гарнетта, даже если он сказал что-то про вашу маму, и при этом он вам не нравится… я не могу понять, как вообще вам нравится баскетбол. Его нельзя не любить, нельзя не любить».

Пол Пирс: «В какой-то момент мы оба пролетали мимо плей-офф. И вот наши команды играют друг с другом на последней неделе регулярного сезона. И мы трэшим друг друга на линии штрафных. И я говорю: «Слушай, все должны заткнуться. Через неделю мы все будем на Багамах». Каким бы напряженным он ни был, он посмотрел на меня и начал смеяться…

Я ему говорю: «Я еду в Канкун. А ты куда поедешь, Тикет?»

«А я поеду на Сент-Люсию».