Коржаненко: «Если бы вернула медаль, признала бы вину»

Фото: Агентство ТАСС

Игры-2004. Олимпия. Древний стадион. Россиянка Ирина Коржаненко эффектно, за явным преимуществом, выиграла золото в толкании ядра, а спустя два дня ее попросили вернуть медаль: допинг-проба дала положительный результат на станозолол. Более того, спорт в ее жизни сразу закончился — для Ирины эта дисквалификация стала второй.

Но Коржаненко, вопреки правилам и уговорам чиновников, наотрез отказалась возвращать медаль — и до сих пор не признала вину. Она считает свою олимпийскую дисквалификацию ошибкой.

После спорта Коржаненко работала тренером, а сейчас устроилась фитнес-инструктором. От женщины, которая весила больше центнера, не осталось и следа. Ирина в форме, правильно питается и вообще довольна жизнью.

Минус 30 кг

— У меня сейчас другая жизнь, далекая от спорта. Да и сама я другая. Когда ядро толкала, весила — о, ужас — до 117 кг. Боевой вес был — 105 кг. Гром-баба, а сейчас на 30 кг меньше — и чувствую себя прекрасно.

Работаю фитнес-инструктором. Встаю в 5.00, в 6.00 уже на тренировке. И, бывает, до 21.00 в зале. Мне очень нравится. Вкладываю в людей всю душу, знания и умения. Нет такого: «Ой, утро — опять на работу, жесть!» Я просыпаюсь и улыбаюсь.

И сама в форме — час-другой обязательно растяжечки, силовые. Если уж не кубики на животе, то хотя бы держу себя в тонусе. Кто пойдет к инструктору, у которого дряблое тело? Это как записаться на прием к толстому диетологу.

— Кто ходит в зал в 6.00? Я слышал только про Тину Канделаки.

— Ой, cейчас такой тренд — многие, особенно женщины от 40 и старше, стараются забежать в зал до работы. Вечером — семья, дела, дети, подруги, а утро свободное. Можно себя заставить; ранний подъем постепенно входит в привычку. Я таких людей уважаю. Занимаются женщины, которым не только 40 или 45, но и 55. И они находят время на свое тело, подтянуты, востребованы у мужчин. Молодцы.

Или вот у меня в группе семинарист, который собирается стать батюшкой. Работает наравне со всеми.

Я кайфую от общения с такими людьми. Инструктор — еще и психолог. Важно, чтобы тебе доверяли. Если человек стал лучше выглядеть, с удовольствием ходит в зал — значит, я хорошо выполняю свою работу.

— Бывают неуправляемые клиенты?

— Бывают те, которые хотят всего и сразу. Пришла ко мне недавно женщина: «У меня через месяц свадьба, хочу выглядеть шикаа-аа-рно». Но если ты никогда не занималась, что сделаешь за 30 дней? Я ей сразу сказала: «Вам к пластическому хирургу». Организм не должен испытывать стресс — даже ради свадьбы.

Или другой пример. Многие выходят из зала и закидываются булками. Спортсмены понимают, почему это неправильно; тренер не объясняет простые истины — а в обычной жизни приходится рассказывать основы питания. Что нельзя, почему, когда лучше кушать.

«Мне нечего стыдиться»

— По спорту скучаете?

— Ну как… Чемпионат мира смотрю. Хотя уже осталось не так много девчонок, которые со мной выступали. Ностальжи есть, чего скрывать. Я такой человек: если отдаюсь делу, то целиком. И спорту посвятила лучшие годы. Если бы спросили: «Ира, повторишь весь путь?» — я бы ответила: «Да». Мне нечего стыдиться.

— Когда смотришь на толкателей, кажется, что диета им не нужна. Чем больше масса тела — тем лучше.

— Не совсем. У каждого свои оптимальные кондиции. При недоборе или переборе веса теряются взрыв, сила, техника. В толкании успех возможен, когда при тебе все компоненты. Что-то ушло, не чувствуешь рычаг — нет результата. Поэтому на весы перед соревнованиями часто вставала. Бывало, даже пару пирожных съедала, если не хватало лишних килограммов. Да, это неправильно — лучше белки. Но при спортивных нагрузках сжигалось все. Год — круговая порука. Три месяца в Адлере, три — в Подольске, три — дома.

Мы тренировались по два раза в день. До 9 часов — прыжки, акробатика, растяжки, мостики, шпагаты, метания, штанга, баскетбол. Я же в детстве (до 15 лет) занималась многоборьем, умела почти все. Была гибкая.

— Но выбрали толкание.

— Ой, не хотела. Понимала, что придется качать руки, выглядеть мощно. Я же женщина — никогда не хотела превратиться во что-то неподъемное. Но ради спорта готова была перетерпеть. Я вам больше скажу: всегда была уверена, что, когда закончу, приду в нормальный вес. У меня на память с тех времен лежит спортивный костюм — иногда смотрю, какой я была. Так нельзя, конечно. Большой вес — это болячки.

Сейчас иногда клиенты спрашивают: «Ой, вы так похожи на одну спортсменку. Только она вроде крупнее была». Я шучу: «Да-да, это моя сестра. Передам ей привет». Некоторые все-таки узнают и удивляются: «В жизни вы совсем другая, чем по телевизору». Тоже приходится отшучиваться: «Железо сейчас не гну».

Фото Globallookpress

— Но похудеть на 30 кг — это мощное достижение. Это послеолимпийские нервы или работа над собой?

— Если бы от нервов можно было похудеть… Скорее, наоборот, жир копится. Нет, это мое искреннее желание — выглядеть более женственно. Что нужно? Фитнес и правильное питание. Я ем и мясо, и овощи, и орехи, и каши, и фрукты. Хлебцы вместо хлеба. Категорически против колбас и тортиков. Редко могу себе позволить мороженое и любимое пирожное.

— Великий гимнаст Виталий Щербо рассказывал, что тоже старается следить за собой, но очень тяжело проехать мимо фастфуда. Мол, вкусные, зараза, эти бургеры.

— Я в «Макдаке» пью только кофе. Он там хороший. А все эти булки с мясом… Мне даже особо и не хочется; не лезут они в меня. Смотрю на молодых девчонок с третьей степенью ожирения, которые стоят в очереди за жареной картошкой, и мне их жалко. Это нездоровое поколение.

Восьмые роды

— У вас откуда такая сила?

— Родители долго хотели детей. До меня мама была семь раз беременна, но ни разу не выносила ребеночка. Все умерли еще до родов. То есть я была восьмой. Сейчас две-три беременности неудачные — и люди больше не хотят. Боятся. А раньше верили, молились, надеялись. И папа маму, когда она была мной беременна, на руках носил. Отец шутит, что я вобрала в себе силу семерых.

Я была желанным и долгожданным ребенком. Акушер, который принимал роды, как в воду глядел. Сразу сказал: «Крупная девочка, спортсменкой будет».

— Вас строго воспитывали? Или баловали?

— Папа со мной с детства разговаривал как со взрослой. Сажал рядом и объяснял: что, зачем, к чему это может привезти. Я была папиной любимицей, тянулась за ним. Он меня научил и розетку чинить, и проводки паять. Я была девочкой, но с пацанским уклоном. Папа внушал — все делать до конца.

В 17 лет, когда уже пошли результаты и нужно было выбирать или спорт, или что-то другое, я пришла к нему за советом: «Пап, не знаю — фигура портится, я уже такой кабан, заниматься мужловатым видом спорта — надо ли мне это? На девочку уже совсем не похожа, штангу каждый день тягаю». Он слушал-слушал: «Значит так, родная, или спорт и твоя мечта, либо хорошая фигура. Подумай и реши».

Я и выбрала — черт с этой фигурой, рано или поздно себя в порядок приведу. Я такая — если поставила цель, достигну.

«Душить»

— Чемпион мира-94 Владимир Сельков рассказывал, что в плавании была «дедовщина». В женском коллективе не было проблем?

— Ну на пафосе были некоторые девчонки, конечно. Могли дверь открыть ногой, что-то потребовать. Особенно, если титулы были. Я никогда не «звездила»; наоборот, мы в секторе старались помочь молодежи. А какие-то разговоры… Всегда слухи бегали: мол, эти готовы так мощно, что вам никуда не отобраться. Но я спокойная была — знала, на что готова. Мой прием был простой — «душить» соперниц сразу высокими результатами. С первых попыток. Это лучшая психологическая атака. Другой нет — поверьте.

— А сектора все разные? Со стороны кажется, одинаковые.

— Покрытия разные. Попадались скользкие — несколько попыток привыкаешь. Плюс ядра. Раньше можно было свое возить, а потом только соревновательные оставили. Там тоже были нюансы — по центру тяжести. Я любила потяжелее — по правилам ядро не должно весить меньше 4 кг. Доходило до смешного: когда мое ядро летело, соперницы просили еще раз взвесить. Думали, что я обманываю. Потом извинялись.

Фото агентства ТАСС

— Травмы, которые всегда с вами?

— Ой, раньше все тело ломало. Мышцы после тренировок воспаленные… Правая сторона, которой толкала, до сих пор беспокоит. От плеча до колена. Приходится «закачивать» связки.

— Первую загранпоездку помните?

— Мне было 15 лет. Я выиграла внутренние соревнования, отправилась на юношеские Игры в Бельгию. В Союзе тогда ничего не было, пустые полки — я домой всяких вкусностей набрала. Мама у меня любитель шоколада и конфет. И уже тогда мелькнула мысль — если я буду пахать, то смогу ездить регулярно; смогу видеть другую жизнь, а не только провинцию.

Конечно, тогда многие спортсмены торговали — экипировкой. Я в основном менялась — за матрешки, вымпела, икру как-то у голландца весь гардероб забрала. Костюм адидасовский, кроссовки.

Шоу и звезды

— После Олимпиады вас пригласил Первый канал. В реалити-шоу «Империя», где участвовали Жириновский, Фриске, Билан, Алибасов…

— Я сразу согласилась. Участвовала и в «Больших гонках» — ничего не боялась. Но «Империя», конечно, особенное шоу — сейчас бы я десять раз подумала. Жить 1,5 месяца в ограниченном пространстве, под взором телекамер, наблюдать психи людей — сложно. Я была единственной спортсменкой.

Игра на выживание. Агрессия, люди разного характера и социальных слоев, постепенно друг друга ненавидели. Часто без еды — не все это понимали и принимали.

— Вы сказали, что «половину хотели поубивать». За что?

— Примеры сейчас не хочу приводить, чтобы никого не задеть или обидеть. Да и сама, наверное, не ангел. Но были неприятные, скользкие люди. С Бари Алибасовым мы даже поругались под конец проекта. Эгоистичный человек.

Не все хотели так жить, ругаться. Димка Билан даже ушел из проекта. Чтобы остаться, нужна была сумасшедшая выдержка. Какая была у Жанны Фриске, царствие небесное. Удивительный был человек, светлый, спокойный. Она учила меня йоге — я сама просила; и вечерами Жанка показывала мне асаны для душевного равновесия.

Звезды все разные. По телевизору и вживую — две большие разницы. Жириновский — начитанный, умный мужчина, знающий иностранные языки; он мне сразу предсказал победу — эта, говорит, спортсменка сюда неспроста попала. А были, наоборот, откровенные хамы, которые могли запросто унизить и «сожрать».

Допинг и медаль

— Легкая атлетика сейчас тонет в допинге, перепроверке старых проб.

— Вы знаете, я год после своей дисквалификации страшно переживала. Боролась, хотела чего-то доказать. А сейчас понимаю — все неспроста. Если жизнь пнула, отвела от спорта — значит мне нужно было другое.

Никто нас не защищал никогда — проверяли по десять раз, а толку нет. В 1999-м, когда меня первый раз дисквалифицировали, сказали — не высовываться, молчать. Но 2004-й — самая странная история. Меня проверяли перед Олимпиадой — все было чисто. Неужели я бы поехала, зная, что будут проблемы? А у меня аппаратура показала уровень допинга такой, как будто я вечером сделала укол, а утром пошла толкать. Маразм.

— Прошло уже более десяти лет. Эксперт в области хромато-масс-спектрометрии Григорий Родченков уверял, что «ваша борьба обречена». Мол, не доверять афинской лаборатории — сложно. Вы так и считаете себя невиновной?

— Да. 200 процентов! Если бы чувствовала, что моя вина — я бы и медаль отдала. А так мне повесили ярмо, вменили якобы станозолол — этого не было. Я это могу в лицо сказать всем — и МОК, и WADA. Я хотела выиграть Олимпиаду и была к ней готова. Если бы я набедокурила, сама бы первая призналась.

— Вы отказались возвращать медаль. Почему? Это знак протеста или дело принципа?

— Подождите, а почему я должна была отдать свою медаль? Я ее заработала. И считаю, заработала честно. Люди, которые меня хаяли, через несколько лет сдали тоже якобы «грязные» пробы. Я говорю «якобы», потому что не знаю — правда это или нет. После своей истории я никому не верю. И никого не буду обвинять просто так.

Мне тогда толком никто ничего не сказал. Только один человек из комиссии, которая заседала после моего случая, извинился: «Ир, проба не твоя — но никто ничего делать не будет». Это же было красиво, бороться за чистоту спорта, показательно лишить медали человека, который выиграл в Олимпии.

Все тогда было странно. Если проба положительная, зачем награждали спустя день? Уже какие-то были странные взгляды… Как будто я что-то натворила.

— Когда и где узнали про положительную пробу?

— Через два дня. Наутро: «Что-то с пробой не в порядке». Вроде что-то есть, и решили, пускай будет станозолол. Никто, естественно, не поддержал. Только дома, в Азове, не бросили — наоборот, все говорили: знай наших, казачек!

А вернуть медаль — это признать свою вину. То есть я бы им сказала: ребята, я ела ваш станозолол. Но я его не ела!

— Где сейчас ваша медаль?

— В сейфе. Собрала все грамоты и медали в коробку и отнесла в банк. Последний раз видела их год назад. Заехала, убедилась, что все в порядке, и дальше по своим делам. Уже прошел тот период, когда мне было тяжело. Я сознательно отрезала все хвосты — с прошлой жизнью меня сейчас ничего не связывает. У меня много хороших воспоминаний; я рада, что прошла весь путь. Ничего бы не изменила.