«У нас демократия, друзья». Как порешили наш футбол
Решение по лимиту — этот тот редкий случай, когда исполком — не место для дискуссий. Футбольные чиновники любят надеть маску непримиримости, спорить по три-четыре часа на любые темы, но когда политика запускает могущественные щупальца в их уютный мир — легче просто закрыть глаза и не приехать. Так поступили практически все, кого можно заподозрить в негативном отношении к лимиту: и Гинер, и Смородская, и Керимов.
В итоге исполком прошел в
Первым на улицу выглянул Сергей Степашин. Остановившись около черной машины с мигалкой, он решил извиниться.
— Я попросил исполком принести извинения. Он должен извиниться за то, что сначала приняли 10+15, а теперь изменили за два дня до начала чемпионата. Я готов сделать это перед вами.
Сергей Прядкин, который раньше говорил, что лимит 10+15 «принят не с бухты-барахты», был слишком напряжен.
— Не знаю, кто и что говорил, — резко и нервно бросил Прядкин в ответ на вопрос про извинения. — Приняли лимит шесть плюс пять. Все!
Новый зажигательный спикер российского футбола Сергей Анохин был более категоричен.
— Я лично не готов извиниться за изменение лимита. Это личное мнение Степашина.
При этом никто не скрывал, что непонятно, как оживить российский футбол после решения по лимиту. Все ждут встречи с главным человеком.
— В ноябре будет специальный совет при президенте, посвященный футболу, — рассказал Степашин. — Весь круг вопросов будет рассмотрен главой государства. Он озабочен тем, что происходит в нашем футболе.
И. о. президента РФС Никита Симонян первым делом попросил не спрашивать его о деньгах. Напомнил, что и контракт о назначении Капелло подписывал он, и о увольнении — тоже он. А потом Симоняна спросили:
— Где вы нашли деньги на неустойку Капелло?
— Есть добрые люди, — огорошил Симонян.
— РФС — такая же частная организация, как клуб, — продолжил поток откровений юрист РФС Денис Рогачев. — Мы не обязаны разглашать конфиденциальную информацию.
— Вы ОАО, ООО, ЗАО?
— Мы частно-общественная организация, — ответил Рогачев.
На вопрос о новом тренере сборной Симонян стал откровенно перечислять всех российских тренеров, которые приходили на ум.
— Слуцкий, Семин, Бердыев, Гаджиев, Бородюк… Кто еще? — спросил президент РФС журналистов.
— Черчесов!
— И он тоже, — согласился Симонян и продолжил натужно вспоминать. — Непомнящий еще!
— Может,
— А? — не расслышал Симонян.
—
— Из молодых, наверное, только я. А Хомуху еще рано бросать в пекло. Хотя он молодец, что вышел из группы смерти.
Все сразу поняли, что перед ними президент, который ни за что не отвечает, и юрист, который ничего не разглашает, и переключились на лимит.
— Почему вы сначала утвердили 10+15, а потом — 6+5?
— Почему приняли такой лимит? Бывают форс-мажорные обстоятельства — например, Миллер сделал заявление. Руководителей клубов убедили, что этот лимит более целесообразен.
— Кто и как убеждал?
— Сначала поступил проект закона, — перехватил слово Рогачев. — После заявления Миллера созвали заседание премьер-лиги, после которого нам сообщили, что клубы не возражают.
На вопрос о том, почему футбол так чутко прислушивается к Миллеру, если он даже не президент «Зенита» и не министр спорта, Симонян и Рогачев решили не отвечать. Видимо, все и так понятно.
Вместо этого юрист снова пересказал тонкости принятия решения, а Симонян подвел главный итог всей истории с лимитом.
— Сегодня все, кроме одного воздержавшегося, проголосовали за лимит. У нас демократия, друзья.
