«В Милане ты можешь пить и курить». История игрока золотого «Спартака»

Стрельцов Спартак (Фото: ТАСС)

Андрей Стрельцов мелькал в чемпионском «Спартаке» Романцева, ездил на кастинг в «Милан» и «Ювентус», мучился у Курбана Бердыева, спасал от вылета «Анжи», выигрывал чемпионат Латвии, а теперь, в тридцать один год, работает в Химках в Федеральной миграционной службе.

— Читал, что в детстве вас тренировал отец.

— Да. Отец и сейчас в футболе. Он — лучший в России селекционер по юношам, искал игроков «Зениту» в 2008-м, когда они выиграли УЕФА и Суперкубок, в «Спартаке» работал. Отец лет семнадцать сотрудничает с Костей Сарсанией.

— Как они познакомились?

— Через меня. Я начинал в мини-футболе. Тренер сборной области предложил попробовать себя на большом поле. Исполнил последнего защитника — позвали в сборную Черноземья. Отыграл за них — ко мне подошел селекционер московской «Ники» Гузиков: «Приезжай». Подписал с ними контракт, мне лет четырнадцать было. Через полгода Сарсания перетащил в «Спортакадемклуб», который он собирал. Тогда-то он и познакомился с моим отцом, который привез меня в Москву. В Москве я жил в интернате, потом в академии в Чехове, потом стали кататься по Европе — нас хотели продавать, но агент Влад Светиков надурил Сарсанию.

— Как?

— Сарсания хотел продать нас в «Милан», а Светиков подсуетился и продал нас с Данишевским в «Спартак». Костя звонит: «Завтра вылетаете в Италию». Я ему: «Куда? Мы уже в Тарасовке».

— Как так получилось?

— Сарсания работал в паре со Светиковым. Влад нам сказал: «Я с Костей договорился — вы переходите в «Спартак». Мы приехали в офис, подписали контракт, уехали на базу, а утром позвонил Сарсания: «В смысле — в Тарасовке?» — «Светиков нам сказал подписать со «Спартаком». — «Ах, этот толстый!…»

— Контракт в «Спартаке» отличался от того, что был в «Спортакадемклубе»?

— В «Спортакадемклубе» я получал тысячу рублей, а в «Спартаке» — четыреста долларов. Но раньше нам и тысячи хватало — мы ж на сборах на Кипре проводили по два месяца. Сидим себе и сидим на сборе — ну, иногда пойдем сопрем что-нибудь в магазине.

— Вас никогда не ловили?

— На Кипре поймали двух ребят — Сарсании пришлось отдавать за них в полицейском участке девять тысяч долларов. Там как получилось — ребята зашли в спортивный магазин, надели на себя что-то, сверху — свою одежду — и пошли. Потом увидели, что полицейский идет, и стали скидывать краденную одежду в мусорку. Так бы, может, ничего и не было бы, но полицейские увидели, как они раздеваются, и ребята попали. Их даже побили в участке. Эти два парня так и не раскрылись в футболе — один пришел из «Шахтера» и уехал потом на Украину, а второй откуда-то с периферии был, ушел потом в первую лигу.

— Ваша первая зарубежная поездка?

— С юношеской сборной России ездил на турнир в Бразилию. Мне было четырнадцать лет. Мы тогда как раз попали на карнавал в Рио-де-Жанейро. Тренер Смирнов разрешил нам сходить развеяться. Мы вышли в экипировке — местные нас радостно встречали, никто не обворовал. Потом купались в океане, накупили домой статуэток Христа.

— Сарсания в «Спортакадемклубе» был тренером или менеджером?

— Менеджером. Тренировал нас Лобков. Ужасный тренер. Нам по пятнадцать лет, а мы с мячом вообще не работали, только бегали. Приедем на какой-нибудь турнир — в первом тайме нас возят, проигрываем 0:3, а после перерыва выигрываем 6:3. Соперники падали, а мы, наоборот, разбегались.

— Зачем Лобков вас так изводил?

— Чтоб быстрее подготовить к продаже. «Спортакадемклуб» ориентировался на трансферы молодых игроков за рубеж. В футбол на тренировках почти не играли. Лобков еще злой был — вечно кидался в нас всем, что под руку попадалось. Как в армии, вообще жесть. Как же я радовался, когда попал к Романцеву!

У Иваныча нет беговой работы, все с мячом, но однажды он разозлился и дал нам максималку на тридцать минут. Мы минут пять пробежали, и Романцев остановил: «Берем мячи!» Никто бегать не хотел. «Бегать — не спартаковская тема», — сказал Романцев. А вот Вячеслав Грозный — наоборот. Когда Иваныч уезжал в сборную, Грозный заставлял нас бегать. Васек Баранов ему говорил: «Викторыч, мы чего, легкоатлеты, что ли?»

— С кем вы играли в «Спортакадемклубе»?

— Данишевский, Павленко, плюс ребята, которые в «Ювентус» уехали, — Ильяс Зейтуллаев, Витек Будянский, Серега Коваленко.

— Павленко же тоже удалось продать?

— Да, они ездили в «Лозанну» с Андрюхой Поповым. Уже из «Лозанны» Павленко пришел в «Спартак». Он помоложе нас с Данишевским. По паспорту. А так нет.

— Он переделал себе паспорт?

— Да.

— Среди африканских легионеров «Спартака» попадались аналогичные случаи?

— Был один. Наши врачи его обследовали, увидели шрамы, рубцы, говорят: «Ему сорок лет». А по паспорту — двадцать пять. Не помню, как его звали — его в «Спартак» после такого медобследования, конечно, не взяли.

— «Спартак» за вами наблюдал до трансфера или просто агент Светиков привез в офис, и вас подписали?

— Нас смотрели в чемпионате Москвы. За «Спартак» в нашем возрасте выступали Самедов и Торбинский, но они тогда еще слабо играли, и в основу их подписывать не хотели, а нас с Данишевским забрали сразу. Вячеслав Грозный приехал: «Вот этих двух — к нам».

— «Спартак» вас сразу в основу взял?

— Тренировались с основой, но играли за дубль. А потом я в семнадцать лет вышел в премьер-лиге и стал чемпионом России.

— Как отмечали чемпионство?

— Золотые медали вручали в казино «Кристалл». Я чуть опоздал, все места уже заняты были. Меня посадили с певцами — Трубачом и Моисеевым. Говорю им: «А вы знаете, что моя любимая песня — «Лодочка плыви»? Вы с Сарухановым поете». — «Ну все, значит, пойдем петь сейчас». — «Да не, вы что». Но меня потащили на сцену — я оказался единственным игроком, кто пел в тот вечер.

— Как вас встретили ветераны «Спартака»?

— Нехотя. Больше всего нас не любил Ананко. Мы с Даней (Данишевским. — Sports.ru) скоростные были, и Ананко нас постоянно лупил. Злился, что не может нас догнать — мы, пацаны, тогда еще не думали, только бегали. Обыграем Ананко, убежим, и он нас бил сразу. Потом он говорил про нас: «Да они ничего не умеют». Егор Титов с Димоном Парфеновым тоже встретили прохладно, но потом, когда все разбрелись по клубам, стали общаться как друзья.

— Баранов-то не мог прохладно встретить.

— Васек — да, веселый. На сборах чудил — кидал Кебе и Лоуренса Аджея в бассейн после тренажерных залов в Турции. Мы ж с Барановым на одном фланге играли. В последней игре 2001 года я сыграл рукой, «Локомотив» нам забил — и мы проиграли. В перерыве сижу в раздевалке, сил нет. Романцев заходит: «Вась, ты Андрюхе-то помогай, назад возвращайся. Чего он за тебя носится, а ты бамбук куришь». Васек ему: «А чего мне возвращаться? Он и так справляется». А я чувствую — мне уже вилы.

— С Данишевским в скорости соревновались?

— Грозный устроил нам как-то соревнование — Лоуренс Аджей, Сонин и мы с Даней. Мы три раза бежали и три раза я приходил первым. Грозный думал, что Даня быстрее всех бежит. Но Даня бежит, когда разгонится, а короткие дистанции — не его.

— Вы общались с легионерами «Спартака»?

— Конечно. Меня просили помогать всем иностранцам, которые приезжали в «Спартак», — то туда свозить, то сюда. Сначала поселили в номере с Эссьеном Фло. Своеобразный парень — сыграли плохо, все расстроены, а ему по фигу, включает рэп и веселится. Мы с ним по-английски общались — я с ним как раз и учил язык. У него чуть ломаный английский — нигерийцы глотают окончания и их трудно понимать, приходится додумывать.

— Как чудил Кебе?

— Не любил врачей. Прятался от них в туалете. На тренировках заводился на ровном месте и начинал драться. Чуть его зацепишь — начинается. Он ото всех держался в стороне, только со мной общался. Потом мы с Кебе в «Анжи» играли — они и там зарубался с дагестанцами и грузинами.

— На вашей позиции в «Спартаке» играл Жерри-Кристиан Тчуйсе.

— Хотя я и играл на его позиции, Чуня меня все время подбадривал: «Андрюх, давай!» Здорово говорил по-русски, благодаря жене из Краснодара получил российское гражданство. Дружелюбный парень. Я, кстати, и сейчас общаюсь в фейсбуке со всеми иностранцами из «Спартака» — с Фло, Зоа, Кебе, бразильцами. Зоа написал как-то: «Прилетай ко мне в Камерун!» Я как посмотрел, сколько туда лететь, еще и прививки делать — ну их.

— Как проводили время с этими ребятами в Москве?

— С африканцами мы в клубах тусили — они там куролесили, а я у них переводчиком был. Один раз от скинхедов убегали в Парке Сокольники. Идем — я, Фло и Кебе. Смотрю: скинхеды бегут за нами. А Фло с Кебе смотрят на них спокойно. Я им: «Бежим!» Скинхеды аж до до подъезда за нами неслись.

— «Спартак» делился на группировки?

— Да. В моей компании были Сонин, Павленко, Данишевский и Кудряшов. На тренировках мы всегда обыгрывали стариков, и они злились нереально. До драк доходило. Особенно с черными ветераны часто дрались. Африканцы-то безбашенные — прыгали с двух ног, и начиналась разборка.

— Чем Романцев удивлял?

— Он выпивать любил. Когда пьяный, черные очки наденет и сидит, чтоб не видно было. Играли однажды с «Торпедо». Романцев меня на замену вызвал: «Так, Андрюх, в нападение выходишь» — «Я вообще-то защитник». — «Да? Ну ладно». В итоге выпустил в полузащиту.

— Сычев и Жирков приезжали в «Спартак» при вас?

— Сычев три раза приезжал. Его дважды не брали, я ему говорил: «Не расстраивайся, еще вернешься». Юрец Жирков тогда слабенький был, только одной ногой играл, тренеров не впечатлил.

— В «Милан» вы все-таки поехали?

— Да, но позже. После Кубка Содружества приехал Франко Барези и пригласил меня еще раз. Мне было семнадцать лет. Когда я уезжал в «Милан», Шикунов с Червиченко сказали: «Если дадут полтора миллиона — отпустим». Я сыграл за «Милан» две товарищеские игры — отдал две голевые и два забил. Я вообще не отличался от игроков «Милана», потому что Романцев научил меня играть и в одно касание, и в два, и обводить. Ко мне подошел Сержиньо: «Ты из какого штата Бразилии?» Каха Каладзе, помогавший с переводом, объяснил ему: «Он не из Бразилии, он из «Спартака». Сержиньо: «Офигеть, а по технике и не скажешь».

— Первое впечатление от «Милана»?

— Как только приехал, жил два дня в доме у Барези, потом — на базе в Миланелло. Захожу в раздевалку — а навстречу Мальдини. Рядом со мной всегда были Каладзе и Кутузов — а вот Шева тогда травмирован был. Мы с ним встретились только на чьем-то дне рождения на катере. Еще запомнилось, что все тренировки «Милана» показывали по клубному телевидению. Возвращаешься в номер вечером и смотришь.

— Интересно жилось в Италии?

— По сравнению с Россией — скучно. Тренировка закончилась — я, Каха, Гаттузо, Руй Кошта ездили в кафешку. Они были с женами, брали винчико, ужинали — и все, больше там делать нечего. Молодежь «Милана», примавера, гуляла по клубам, а я не ходил, потому что общался с опытными игроками, а они не советовали мне соваться в клубы.

— Что вам говорил Анчелотти?

— «Не передерживай мяч, кидай Индзаги!» А он все время в офсайде бегал. Ну вот, так получилось, что я как раз Индзаги два голевых паса и отдал, а сам забил два мяча с передач Ибраима Ба. Товарищеские матчи играли с «Фиорентиной» и «Кьево».

— Что интересного Каладзе рассказывал?

— Говорил: «Тут ты можешь бухать и курить, никто ни за кем не смотрит». Гаттузо приезжал на тренировку на «феррари» с сигарой в зубах. Главное — кто как себя на поле показывает. В «Милане» намного проще играть — можно принять мяч, обвести кого-то. В России ты обыграл кого-то, а тот в тебя сзади как прыгнет. В «Милане» я играл правого линейного и мне не глядя давали передачи вперед, на ход, потому что знали, что я должен там быть. Если бы я там не оказался, тренер бы спросил — почему ты не там.

После двух игр Анчелотти меня вызвал и через Каху сказал: «Давай подписывать контракт». Сарсания передал это Червиченко с Шикуновым, но те изменили условия: «Пусть дают четыре миллиона». В итоге «Милан» за четыре миллиона купил Дарио Шимича.

Бывший главный тренер сборной России Дик Адвокат и экс-наставник  «Химок» Константин Сарсания (слева направо). Фото ТАСС 

— А вы?

— Поехал в «Ювентус» на одну игру. В «Юве» сказали: «Если он нам подойдет, мы дадим четыре миллиона». Я опять отдал две голевые передачи — в товарищеской игре с «Удинезе». Марчелло Липпи: «Нам все нравится. Но он же не Зидан, чтобы по одной игре его оценивать. Пусть еще приезжает». Сарсания ему: «Как он приедет? Он и так в Италию прилетел почти втихаря. Пришлось загранпаспорт менять, чтоб никто не узнал про эту поездку».

Я вернулся в «Спартак». Поругался с Романцевым, он меня зачехлил чуток — до поездки в Италию я постоянно играл за «Спартак» на сборах. Потом в дубль «Спартака» пришел Юран и сказал мне: «Андрюх, я поговорю с Иванычем — нормально все будет». Так Романцев вернул меня в «Спартак». Вызвал меня Иваныч: «Почему ты не хочешь играть в «Спартаке»? — «Да я хочу, просто у меня такой агент — он меня туда-сюда. Я ж не могу ему отказать». После сезона Сарсания говорит: «Я договорился с Курбаном — давай в «Рубин». Тогда я еще не соображал — агент говорил и я ехал. Надо было оставаться в «Спартаке».

— Червиченко с вами часто общался?

— Постоянно — и с Костей Сарсанией, и с батей моим. Червиченко просил, чтоб я не уезжал из «Спартака» в «Рубин», но «Спартак» не хотел подымать мне зарплату, а «Рубин» сделал нормальное по тем временам предложение. В итоге не продали в «Милан» за полтора миллиона, а продали в «Рубин» за четыреста тысяч. А я вместо четырехсот долларов в «Спартаке» стал получать пятнадцать тысяч долларов в «Рубине».

— Почему жалеете об уходе из «Спартака»?

— С тех пор почти каждый год менял клубы. Косте Сарсании это выгодно — он зарабатывал на этом. А Романцев ко мне очень хорошо относился — даже когда за ветеранов играл, брал меня, восемнадцатилетнего, с собой. Ему приятнее было с российскими футболистами работать, у иностранцев было несколько переводчиков, но бывало, что он долго объяснял им что-то, а они все равно не понимали.

— Почему вы завязали с футболом?

— Равиль Сабитов пригласил в «Даугаву» меня, Диму Половинчука, Серегу Яшина, Эльдара Мамаева. Стали чемпионами, но денег нам не заплатили. Мы обратились в УЕФА. Пока идет разбирательство, футболист не имеет права играть — а суд-то до сих пор идет. Мне только через два года после ухода из «Даугавы» прислали разрешение куда-то заявиться. А куда я заявлюсь после такого простоя? Во вторую лигу? Ездить по России на автобусе и убиваться за те же 60–100 тысяч рублей? Сильного желания нет.

— Много должны латыши?

— Тридцать тысяч евро. У меня и с Махачкалой была такая же ситуация — я уходил из «Анжи», а они меня не отпускали. Контракт заканчивался, приходил Сулик Керимов, он хотел меня видеть в команде, а Гаджиеву по фигу. Мы с ним не особо ладили. Меня пригласили в московское «Динамо», где были Костя Сарсания и Божович. Я подписал предварительный контракт, собирался лететь с «Динамо» на сборы, и меня сняли с самолета.

— Как так?

— В последний момент сказали: ты не летишь. Я позвонил Косте. Он: «Сейчас разберусь». Оказывается, его уволили из «Динамо», на его место пришел Виктор Панченко, который притащил другого правого защитника.

— Ваши действия?

— Тренер Брянска Александр Смирнов, узнав, что меня не взяли в «Динамо», позвал к себе. Кличка у Смирнова — Война, почему-то игроки его так прозвали. Но в Брянске я пробыл недолго. Как только Петраков там появился, я сразу ушел.

— Что с Петраковым не так?

— Он пришел и сказал, что ему нужно платить за то, чтобы я играл.

— Это первый раз в вашей карьере?

— Нет. В «Рубине» так же было.

Бывший тренер «Рубина» Курбан Бердыев. Фото ТАСС 

— У Бердыева?

— Да, он со всех берет. Берет от контракта и от зарплаты. Когда я в «Рубин» пришел, мне еще девятнадцати не было, а до этого самым молодым был Андрюха Коновалов — он в свои тридцать лет всегда первым в квадрат заходил, потому что остальные были еще старше.

— Когда Бердыев сказал вам, что ему нужно платить за место в составе?

— Сразу, как только я контракт подписал. Он сказал Косте: «Как только ему выдадут сумму, надо отдать часть». Я говорю: «Не вопрос». Тренировался, сидел на теоретическим занятиях, но не играл ни за дубль, ни за основу. Звоню Косте: «Что за фигня?» — «Сейчас сумму получишь, отдашь ему и будешь играть». Я отдал деньги, но Бердыев меня все равно не выпускал. Ссылался на то, что я мягко играл на тренировке. Когда я начал играть жестко, Бердыев стал выгонять меня с тренировок. Там был Калисто, левый защитник, мы с ним зарубались, и из-за него меня Бердыев выгонял.

— Процент отдавали существенный?

— Приличный.

— Отдавали только российские игроки?

— Черногорец Радосав Булич рассказывал: «Первый раз такое вижу. Ко мне подходят и говорят, что надо платить тренеру. Такого нет в Европе». — «А тут так», — говорю.

— Чем еще Бердыев удивлял?

— Бердыев не запрещал игрокам тусоваться, мы постоянно собирались в ресторанах — и заняли третье место. На следующий год запретил — и «Рубин» упал. Потом опять разрешил — и «Рубин» четвертым стал. В «Спартаке», например, такого не было — чтоб вся команда отдыхала в одном месте, там ветераны считали себя великими и не общались с молодыми, а опытные игроки «Рубина» всегда звали меня с собой.

— Бердыев был кандидатом на место тренера «Спартака». Как к этому отнеслись?

— Если б Бердыев пришел в «Спартак» — был бы вообще пипец. У него чисто оборонительный стиль. На установках он делал акцент только на контратаки.

— Может, благодаря этому и удалось третье место занять в первый сезон в премьер-лиге?

— Благодаря этому и благодаря деньгам.

— Деньгам — на зарплаты своим игрокам?

— Нет, другой команде.

— В Татарстане вас отправляли в «Нефтехимик». Чем запомнилось то время?

— Они вылетали и нескольких человек из «Рубина» отправили спасать их. Я забил с центра поля «Балтике» юбилейный, семисотый гол «Нефтехимика», и мне подарили музыкальный центр и телевизор.

— Какие еще вам подарки делали?

— В Махачкале — телефон Vertu. Я увидел такой телефон у директора «Анжи» Ильяса Магомедова, и сказал: «Давай, если мы останемся в первой лиге — ты мне подаришь Vertu». — «Не вопрос». В итоге я забил, мы остались, и Ильяс подарил мне телефон — он долларов 500 стоил.

— Как вы уходили из «Рубина»?

— «Рубин» мне должен был сто пятьдесят тысяч долларов. И отказывался отпускать в другой клуб. Я предложил им: «Оставьте эти деньги себе, но дайте мне уйти». Меня из Казани вытаскивал Осман Кадиев, президент махачкалинского «Динамо», он был правой рукой Япончика. Договорились там как-то через бандитов, чтобы меня отпустили из «Рубина». Этот Осман дружил с президентом латвийского «Динабурга», куда я поехал набирать форму после травмы. А потом попал в «Анжи».

— Где жили в Махачкале?

— Пацаны на базе, а я — в городе. На базу-то ни с девушкой не приедешь, ничего. Правда, в городе я два раза подрался с местными — но потом подружился с этими же ребятами. В Махачкале у меня появилось много друзей — например, юморист Халил с СТС. Даже сейчас, когда дагестанцы приходят ко мне на прием в ФМС и видят на табличке мое имя, начинают болтать со мной про «Анжи».

— Из-за чего дрались в Махачкале?

— Девчонки, певицы, пригласили меня в клуб. Местные все в черном, а я приехал — как москвич. Ко мне один подходит, пьяный в лабуды: «Ты нам не нравишься. Чего ты тут делаешь?» — «В смысле?» — «Ты знаешь, кто я?» — «Да мне по барабану». — «Я борец». А сам бухой в хлам. Говорит: «Пойдем выйдем на улицу». Он спустился, развернулся — и хочет меня ударить. Я ему с ноги засадил. Охранник прибежал: «Что случилось?» — «Со ступеньки упал пьяный», — говорю. Скорая приехала, нашатырь ему дала, прибежали его друзья. Я позвонил нашей охране: «У меня проблемы, приезжайте». Охрана приехала, всех повалила: «Вы чего, не знали, что это футболист «Анжи»?» — «Да он нам не сказал». С тех пор мы подружились. А второй раз я вместе с этими ребятами дрался против других.

— На поле дрались когда-нибудь?

— В Латвии со «Сконто» играли. Двое толкались, подбежал их игрок, ударил сзади нашего — и понеслась. Была основная куча-мала, а мы с вратарем в другом месте дрались. Меня сначала не удалили с поля, а потом дали дисквалификацию на семь игр. А в «Анжи» я однажды с Омари Тетрадзе подрался.

Игрок «Анжи»  Андрей Стрельцов и спартаковец Иван Саенко (слева направо). Фото ТАСС 

— Как так?

— В команде было девять грузин. Тетрадзе сказал: «Когда вместе собираемся, на грузинском чтоб никто не разговаривал». Но они его не послушались и стали говорить по-своему. Я подошел к Тетрадзе: «Мы же договаривались. Они ведь и на поле по-грузински говорят». — «Это не твое дело». Играли потом с «Камазом». Я забил красивый гол — мяч прилетел с левого фланга и я с лета пробил. 1:0, а потом два пропустили и ушли на перерыв с 1:2. В раздевалке — грузинская речь, потом Тетрадзе попер на дагестанцев. Я ему: «Вы чего, ваши грузины Ходжава и Арзиани вообще не бегают, пешком ходят». — «Ты чего?!» И мы с ним, короче, сцепились. Тетрадзе: «Ты у меня вообще больше играть не будешь?» Потом болельщики пришли к президенту «Анжи» Магомедову, а он вообще не в курсе, что меня отстранили. Магомедов подошел к Тетрадзе: «Здесь я буду решать, кто играет, а кто нет».

Тетрадзе меня не любил, но выпускал. Причем заставлял бегать от своей штанги до чужой — и еще жаловался, что я не замыкаю. Говорил ему: «Михалыч, вы же сами крайним защитником играли и вообще не бегали. Как в атаке что-то создать, если сил уже нет?» Прибежал в атаку — тебе не дали пас, ты вернулся, у тебя пульс двести и тебе надо опять бежать вперед.

— Тетрадзе два раза выводил команды из ФНЛ, но ему не давали поработать в премьер-лиге. Почему?

— Из первой и второй лиги можно вывести кого угодно. Там ты деньгами решил вопрос, а в премьер-лиге играть надо.

— Грузинских игроков поставлял один человек?

— Мамука. Он всегда был рядом с «Анжи» и решал, кто выходит на поле, а кто нет. Мамука говорил мне: «Подпиши со мной контракт и будешь играть». — «Пошел ты».

— Как вы оказались во владивостокском «Луче»?

— Я судился с «Анжи» в КДК, опять мне Осман помог, а потом перешел в «Луч». Тренером «Луча» был Зоран Вулич — он знал, в каких клубах я играл, спрашивал меня о тренировках в «Спартаке» и «Милане». А потом я получил травму, команду улетела на игру, а я пошел в клубы — не бухал, а просто с девчонками отдохнул. Вуличу это не понравилось, он меня отодвинул. Вулича сменил Семен Альтман, он и вернул меня в команду. С Вуличем мы тренировались раз в день, а Альтман решил сделать еще и утреннюю тренировку — в пять утра по Москве. Все засыпали. Первый месяц во Владивостоке даже дышать тяжело было.

— Как вы перелеты переносили?

— Сначала трудно, потом начали со стюардессами знакомиться — и нормально.

— С кем подружились в «Луче»?

— С Виталиком Булыгой каждый день куда-нибудь ездили. Весело было. Я к нему и сейчас езжу отдыхать в Минск.

— В «Химки» из «Луча» вас Сарсания пригласил?

— Да. Однажды его попросили в интервью составить свою сборную мечты, и он меня написал правым защитником. В середину Тимощука поставил, в защиту Ломбертса с Крижанацем.

— После «Химок» какое у вас впечатление от Сарсании: тренерство — это его?

— Нет. Его призвание — менеджер. Тренировки он вообще не умеет проводить. Взял программу какого-то француза и работает только по ней, не вносил никакого своеобразия. Костя спрашивал у моего бати: «Что ребята говорят про мои тренировки?» — «Да говорят — хрень ты даешь какую-то».

— Самый безумный матч в вашей карьере?

— Поехали с «Химками» в Нальчик в 2009 году. До прихода Сарсании, в предыдущем сезоне нальчикский «Спартак» договорился с «Химками», что они отдадут им очки. Руководство сменилось и, когда Нальчик напомнил про долг, Костя ответил: «Чего это мы должны вам очки отдавать? Вы договаривались с предыдущим руководством. Очки нам и самим нужны». Прилетели — а нас даже автобус не встретил. Добирались на попутках, кто на чем, приехали за полчаса до игры, переоделись — и сразу на поле. Причем сначала на поле вышло только десять человек, все остальные не успели к началу матча. Сыграли вничью — нальчикское руководство бушевало, добираться в аэропорт нам опять пришлось своими силами. Местные кавказцы на своих пятерках и шестерках развозили нас по группам.

— В «Зенит» вы приезжали дважды?

— Да, первый раз к Петржеле, но у меня тогда травма была — хрящ воспалился над коленом и ногу согнуть было нереально. Даже уколы не помогали, так и не смог тогда на сборах сыграть. После «Анжи» опять приехал на просмотр в «Зенит» — к Адвокату. На сборах в Эмиратах я играл по всей бровке — и сзади, и в атаке. Адвокат говорил: «Не трать силы». Я отвечал: «Да у меня много сил». А Влад Радимов так привык к моим подключениям, что кричал мне, получая мяч: «Стрел, беги!»

«Анжи» просил за меня у «Зенита» четыре миллиона. Адвокат сказал: «Я его возьму, но он будет вторым после Анюкова на месте правого защитника». Но руководство «Зенита» решило: «Зачем нам запасной за такие деньги?»

— Вас же приглашали в сборную России?

— Дважды приходил вызов (когда я был в «Анжи» и «Химках»), но из-за травмы я оба раза не мог поехать.

— Почему у вас с Гаджиевым не сложились отношения?

— Когда он тренировал «Крылья», ему предложили посмотреть на меня после травмы. «Куда я его возьму? Он не готов». Потом я в «Анжи» пришел, рассказал ему про ту историю, а он меня даже не запомнил. Из-за этого и была напряженность — он меня на хотел, а его помощник Андрюха Гусин говорил, что меня нужно ставить. Тренировки-то в «Анжи» все Гусин проводил. Гаджиев тренировки смотрел по телевизору — так ему было лучше видно.

Еще был случай — играли с «Динамо». Я с двух метров не попал в ворота и в «Спорт-Экспрессе» написали: «Друг Сарсании простил команду Сарсании».

— Сарсания оставался вашим агентом до конца карьеры?

— После «Рубина» я с ним уже перестал общаться. Он просто звонил: «Давай сюда, давай туда». Только хуже мне делал. Отец с ним работает до сих пор, потому что очень верный. Его и Смоленцев звал в «Монако» — не идет.

— Где у вас была самая большая зарплата?

— Во Владивостоке. Там и премиальные большие были. Однажды за домашнюю ничью с «Динамо» каждому дали по двадцать тысяч долларов. С «Зенитом» сыграли вничью во время наводнения, когда водное поло было, а не футбол, — получили по двадцать пять.

Андрей Стрельцов с ребенком. Фото «ВКонтакте»

— Чем вы сейчас занимаетесь?

— Закончил с футболом три года назад, пару лет путешествовал, раньше-то не было времени. Бали, Мальдивы — скучно, лежишь, как амеба, а мне нравится под водой поплавать, на гидроцикле погонять.

Уже больше полугода работаю в ФМС — службе, без которой не обходится ни один человек. Все звонят — просят помочь с гражданством. Директор «Монако» Евгений Смоленцев на днях просил одному украинскому игроку помочь сделать гражданство РФ, потому что его хочет купить российский клуб. Еще играю на «Янтаре» в хоккей с актерами. Башаров, Иншаков, Матросов, Мерзликин. В эту команду меня привел Максим Коновалов из «Бумера» — у нас общий знакомый в Тамбове. Лучше всех из артистов в хоккей играет Марат Башаров, он раньше профессионально занимался.

— Где познакомились с женой?

— В Латвии. Жена — латышка. У сына двойное гражданство.

— Кроме ФМС вас куда-то приглашали?

— Захожу как-то в офис «Скайлинка» на улице 1905 года, а там Колюха Писарев сидит. «Давай ко мне — в сборную России по пляжному футболу». — «Не, не мое». Я тогда еще в Брянске играл.

Еще я хотел открыть в Химках свою школу. У меня здесь были друзья в администрации. Замгубернатора предлагал открыть школу, но не успели — его уволили, хотя он десять лет тут проработал.

— А вариант с ФМС как возник?

— У меня много друзей в органах. Всегда предлагали: «Как закончишь — приходи работать в милицию». Но у меня нет юридического образования, а в ФМС оно особо не требуется, только начальнику. Я работаю заместителем начальника. В день проходит по триста человек — каждый со своим негативом, паспорта, гражданства, вид на жительство, устаешь больше, чем после тренировок. Зайдет какой-нибудь энергетический вампир — и все, после него вообще не можешь работать. В нашем районе — двести тысяч, а в нашем кабинете — четыре человека.

Олег Иванов недавно заходил. Ему детей надо было вписать в паспорт. Говорит: «Вызвали в сборную — наверно, для галочки». — «Да ладно, будешь играть». Говорю ему: «Мы в наше время по ФМС не бегали — нам все так делали».