Елена Вяльбе — РБК: «Русский человек без пинка не может»

Читать в полной версии

«Сценарий к фильму писался с моих слов»

В марте в прокат выйдет фильм Николая Хомерики «Белый снег» о жизни Вяльбе. Роль спортсменки исполнила Ольга Лерман.

— Каково это — смотреть на свою историю с киноэкрана?

— Вообще трогательно, конечно. Честно скажу: сейчас я волнуюсь, реально переживаю. Хочется, чтобы людям тоже понравилось, чтобы они вышли с сеанса с пониманием, что они не зря сходили на этот фильм. Мне самой итоговый результат понравился.

— Вы говорили, что по сценарию вопросов к картине минимум. А что насчет главной героини? Ольге Лерман удалось понять, прочувствовать и показать зрителю ваш образ?

— К сценарию у меня вообще никаких вопросов нет — все писалось исключительно с моих слов. Там максимум какие-то художественные условности — даты изменены или что-то в таком духе, но фокусироваться на этом, безусловно, не стоит.

Насчет того, смогла ли Ольга вжиться в образ, мне сказать очень сложно. Я же не могу со стороны сказать, какая я сама. Но сыграла она прекрасно.

— Вы консультировали Лерман во время съемок? Она спрашивала у вас советы?

— Конечно. И по ходу съемок общались, и сейчас общаемся. Я давала ей приватные кассеты, которые у меня есть, — чуть ли не домашние, рассказывала истории, подсказывала в чем-то. Ольга сама много расспрашивала.

— Можете вспомнить самую яркую историю, которую вы рассказали Ольге для лучшего вхождения в образ?

— Ой, даже не знаю… Наверное, не стоит об этом говорить. (Смеется.)

— Хорошо, а если в общих чертах?

— Я подсказывала, что в каких-то ситуациях поступила бы определенным образом… То есть я вот точно не была скромной девочкой. В общем, рассказывала о том, какой у меня характер, потому что хотелось бы, чтобы люди увидели не только беготню на лыжах, но и что у меня в душе. Мне кажется, характер и харизма у меня есть. Хотелось, чтобы и в Ольге в фильме это было.

«На спортсменов не кричу, но на тренеров могу матом»

— Помню, как-то раз звонил вам за комментарием по гонке, а вы были на съемках в Магадане, где к тому моменту было два ночи или что-то вроде того…

— И как? Отбрила? (Смеется.)

— Естественно.

— А у меня всегда так. Я сперва могу послать на три веселых буквы, а потом уже вести беседу. Я так и работаю — ругаюсь, а потом дела делаю. Мне кажется, лучше так, чем внутри держать злобу на человека.

— Вроде в 2017 году вы норвежской прессе говорили, что в команде вы злая…

— Ну, все считают, что злая. Хотя я всем говорю, что на самом деле я белая и пушистая. (Смеется.) Вы знаете, мне кажется, любой руководитель должен быть… ну, наверное, злым. И ругаться должен. Но вместе с тем ему надо быть справедливым. Он должен уметь слышать своих. Мне кажется, это нормально.

Я не думаю, что в той же норвежской команде все руководители и тренеры только и делают, что облизывают своих спортсменов. Конечно же, это не так.

— Ну, менталитеты у нас разные. Как и подходы к работе.

— У нас очень разные менталитеты, вы правы. Но русский без пинка не может точно.

— А в команде вообще есть жалобы на вашу строгость? Условно говоря, может ли кто-то из ребят или девчонок подойти и сказать, мол, Елена Валерьевна, давайте вот тут помягче?

— Ничего себе, еще бы они подходили — получили бы еще больше! (Смеется.) Конечно, именно с такими вопросами не подходят. Но на самом деле я на спортсменов никогда сильно не кричу. Я могу вызвать к себе, душевно поговорить. Люди могут поплакать.

Да, на тренеров, на сервис я могу орать — и даже матом. При этом тут же после ужина сесть в одном номере, смеяться, рассказывать анекдоты. Это воспринимается абсолютно нормально. Когда есть причина жесткой реакции, что уж тут обижаться. И я от своих руководителей так же получаю.

— Может, такая искренность, наоборот, подкупает?

— Быть может, да. Но вообще для меня самое главное — когда люди, если они неправы, готовы извиниться, признать ошибки и исправить их.

— Вы можете себя назвать человеком, который признает ошибки и извиняется за них?

— Да. Меня так учил дедушка. У тебя должно быть свое мнение, но если ты неправ — обязательно извинись.

«Отказалась от съемок в фильме»

— Возвращаемся к Магадану. Уже потом узнал, что вы улетели туда на съемки фильма. Вы впервые побывали на съемочной площадке?

— О да! (Смеется.)

— Тогда делитесь впечатлениями.

— Это все, конечно, очень завораживает. Особенно по первости, когда все закончилось, такая ностальгия началась… Как будто бы чего-то не хватало. Хотелось опять собраться вместе, посмотреть на все это. Это, правда, очень интересно. Мне кажется, девчонки-лыжницы, которые исполняли другие роли — норвежек, финок, наших спортсменок, — до сих пор находятся в этом ощущении. Его даже описать не получается.

На самом деле любопытно, когда ты с одного вида деятельности ныряешь в самое нутро абсолютно противоположного. Спорт и искусство — абсолютно разные вещи, как ни крути.

— Самой сняться в кино не захотелось?

— А мне предлагали быть в массовке (в фильме «Белый снег»). Я отказалась.

— Почему?

— Ой, да не знаю… Сейчас снимешься, а потом сиди и жди, увидишь ли себя в фильме или нет. (Смеется.) Оставят ли эпизод с тобой или вырежут. Нет, мне это не нужно. Я все равно весь фильм там.

Мы внешне очень похожи со всеми тремя девчонками, которые играли меня. Это и внучка моя — мы на детских фотографиях прям один в один. И Полина Ватага, которая играет меня в 13–14 лет. И Ольга, конечно.

— Ну, «вырежут — не вырежут». Поставили бы условие: мол, оставляйте, и все тут.

— Да нет, это не самое главное для этого фильма.

«FIS поступил неправильно и несправедливо»

— Как вам нынешний сезон? Коронавирус, конечно, спутал планы многих, но на наших лыжниках, кажется, эта ситуация не сильно сказалась.

— Первая половина — безусловно, успешная. Досрочная победа Саши Большунова (в общем зачете Кубка мира. — РБК) нас еще больше окрылила сейчас. Перед чемпионатом мира это здорово.

— Еще перед стартом сезона вы критиковали антиковидный протокол Международной федерации лыжного спорта. Вы по-прежнему считаете его несовершенным?

— Знаете, у меня к FIS сейчас был уже другого плана вопрос — Норвегия, которая отказалась проводить этапы Кубка мира, получила финал. Честно сказать, это было как-то не очень. Я понимаю, у них (у FIS. — РБК) есть спонсор норвежский, но это все равно несправедливо и неправильно. Норвегии отдается приоритет.

— FIS как-то объяснял свое решение? Я так понимаю, мы тоже были готовы проводить финал.

— Да, мы были готовы. Мы много писали, но всякий раз получали ответ: «Мы ждем». Якобы другие команды не очень хотят лететь в Россию. Говорят, на этот счет была какая-то анкета, но мы ее не получали. И это очень странно, ведь если она была, почему ее не прислали нам?

Нет, мы не против (чтобы финал проходил в Норвегии). Я знаю, мои спортсмены любят бегать в Лиллехаммере — Большунов в том числе. Просто в целом ситуация, как по мне, не совсем правильная. И в итоге норвежцы все равно отказались проводить финал.

Мы бы, кстати, взяли бы его себе. Но есть понимание, что за оставшееся время будет сложно сделать визы, другим командам это не очень удобно. Ждем конкретного решения, где он пройдет, но, скорее всего, это будет Нове-Место.

«Отмена соревнований привела бы FIS к банкротству»

— Уже после первого этапа Кубка мира ряд ведущих мировых лыжников отказались выступать до 2021 года. У вас не было опасений, что снятие целых сборных может поставить сезон под угрозу?

— Да вы что?! Иначе они должны были себя просто банкротами объявить. Я была уверена, что FIS на это не пойдет — слишком много обязательств перед спонсорами. Да и у нас шесть видов спорта — отменить такое количество соревнований могут только самоубийцы.

— Ну, другие международные федерации отменяют.

— Вы про фигурное катание?

— Именно.

— Быть может, у них обязательства — проводить со зрителями. С другой стороны, сейчас будут и при пустых трибунах… Тут сложно сказать.

«Сергея Устюгова надо пинать»

— Сборная России остается одной из немногих топ-команд, готовых выступать практически в любых условиях. При этом коронавирус по нам тоже ударил. Как оцениваете форму и прогресс восстановления Сергея Устюгова, который пропустил большую часть сезона?

— Я думаю, Сергей сам понимает, что находится в хорошей, но далеко не в суперформе. И, судя по тому, как он провел последние этапы Кубка мира — именно спринтерские, — он пытался все время быть лидером, я понимаю, что он хотел себя прочувствовать на все 100%. Выжать из себя все, что можно. Потому что очень сжатые сроки, подготовка к чемпионату мира заставляет напрягаться.

— Сергей говорил, что долгое время не мог прийти в себя. До чемпионата мира еще месяц. Реально за этот срок успеть выйти на пик формы?

— Я думаю, они с Маркусом (Крамером, тренером спортсмена. — РБК) должны форсировать подготовку. Ему надо сосредоточиться на спринте, у него есть возможность попасть на «пятнашку» (индивидуальную гонку на 15 км. — РБК), на эстафету и на тим-спринт. Просто не рассматривать никаких длинных дистанций и сосредоточиться на коротких.

— Форсировать не опасно на фоне коронавируса?

— Он все равно уже выступает, что уж тут теперь. Но, к примеру, видно, что Ларьков в еще худшем состоянии. Андрюха не до конца восстановился, вообще не может пока.

— Очевидный вопрос, но все же: насколько велика значимость Устюгова для сборной сейчас?

— Любой спортсмен такого уровня нужен и значим для команды.

— Но при чтении ваших комментариев об Устюгове сложилось мнение, что, несмотря на весь его талант, он вас разочаровывает все больше и больше?

— То, что у Сергея есть горе от ума, — это 100%. Его голова не дает его ногам покоя. По части отношения к делу, дисциплины у меня к нему очень много вопросов. И он это знает. Я, конечно, не ору на него, но практически всегда, когда я приезжаю в расположение команды, у меня есть к нему вопросы.

Думаю, он сам прекрасно это понимает. Но характер человека очень сложно изменить. Ему надо просто всегда держать себя под контролем. Много есть моментов, которых в его возрасте, как мне кажется, надо избегать.

— И как? У него получается контролировать себя?

— Знаете, у него, к сожалению, нет «няньки». У него такая команда… Мы с вами чуть раньше говорили про разные менталитеты — так вот менталитет Маркуса как раз не подразумевает пинать и заставлять людей. Он пытается с ними просто разговаривать. А с Сергеем надо так: один должен его пинать, а другой — по голове гладить. Тогда будет результат.

— Жесткой руки не хватает, выходит?

— Видимо, так. Сергей и Маркус это знают, но мы не можем кардинально переделать человека. Такой он есть у нас, и на сегодняшний день он один из лидеров нашей сборной. И мы пытаемся сделать все возможное, чтобы его результат был таковым, каким он может быть.

— То есть даже в нынешней форме вы считаете его одним из лидеров?

— Конечно. Он на самом деле очень и очень талантливый. Я скажу честно: мне кажется, бог наградил его даже большим талантом, чем Большунова. Александр — это пахарь и суперцелеустремленный человек. Он не распыляется на что-то ненужное. Он настолько профессионален, что каждый, кто находится в команде, может только учиться, учиться и еще раз учиться у него.

«В FIS считали, что Большунов хотел чуть ли не убить Мяки»

— Ментально Большунов — лидер сборной?

— Да, безусловно.

— А лидер может позволить себе допускать такие ситуации, как была с Мяки?

— В связи с тем, что у всего мира была неправильная трактовка Сашиного поведения, я считаю, что здесь есть и ошибка FIS, которые вовремя этого не заметили и нас не услышали. Мы с Сашей извинились именно за высоко поднятые палки и за то, что он ими размахивал, чего нельзя делать во время гонки. Это называется неспортивным поведением.

Ситуация, которая была за пределами финишной черты (когда Большунов врезался в Мякию. — РБК), не была направлена на то, чтобы ударить или сбить спортсмена. Она была для того, чтобы подъехать к нему близко и сразу начать диалог. Но, к сожалению, у Саши прямо на самом повороте перед Мяки — то есть когда он останавливается и поворачивается, чтобы лицом к лицу быть — ломается крепление. Он не может устоять на ногах, но даже при этом Саша не делает так, чтобы завалить его. Это все заметно на видео — даже замедлить можно — там четко показано, что Саша еще и группируется, чтобы совсем его не задавить.

А все решили, что он ехал, чтобы толкнуть Мяки. При этом у Саши не было даже мысли о рукоприкладстве. Это полностью исключено. Когда Саша падал, он не выставлял руки, чтобы его ударить. Он не делал этого, потому что группировался и даже специально сделал так, чтобы не полностью его завалить. Но этого никто вовремя не заметил.

Да, потом увидел рейс-директор и сказал: «Ой, а что же вы не говорили?» А мы говорили! Просто они были сосредоточены на том, что Саша хотел чуть ли не убить Мяки. Но этого не было даже близко. В связи с этим могу сказать только, что, безусловно, нужно держать себя в рамках. Но насколько ты можешь совладать с собой во время гонки… И вот это размахивание палками… Несмотря на то, что это неспортивное поведение, я все же здесь остаюсь на Сашиной стороне.

— В итоге история с финнами продолжается. Теперь Глеб Ретивых столкнулся с Вернери Сухоненом.

— Я считаю, с Ретивых на самом деле специального ничего не было. Это какой-то собачий лай, который никому не нужен. Единственное, может, на фоне всех этих ситуаций, — потому что в Швеции норвежка была несогласна с Линн Сван, как она ее подрезала, — мы должны пересмотреть правила. Потому что все гонки у нас стали слишком контактными.

Приведу пример: у меня же тоже есть целая коллегия судей. Это специалисты мирового уровня, многие из них были на Олимпийских играх в Сочи, есть международные технические делегаты. И сразу после того, как все это случилось, я отправила им вопрос: «Как вы считаете, финский спортсмен нарушил правило или нет?» На что мне ответили: нужно смотреть видео. Но первое, что должен был получить финн, — это устное предупреждение. Дальше они отсмотрели видео и прислали мне ответ: да, финский спортсмен нарушил правила. Однозначная дисквалификация. Но, к сожалению, ему даже не сделали предупреждения и не дали желтой карточки.

Правила должны быть написаны так, чтобы их невозможно было трактовать двояко. Только тогда мы будем понимать, что они одинаковы для всех. В контактных гонках, как сейчас, — неважно, спринт или масс-старт, — все время происходит масса столкновений, и периодически мы видим, что некоторым странам за это вообще ничего не бывает, а другим — как минимум желтая карточка, а как максимум — дисквалификация. Или приляпают лишних минут.

— Вы поднимали этот вопрос в FIS?

— Они сами его инициировали. Писали, что необходимо на фоне последних событий всем вместе выработать новые правила, внести поправки. И я считаю, это абсолютно правильно и справедливо. Касательно финнов.

«Между россиянами и финнами нет напряженных отношений»

— На днях норвежские СМИ выходят с заголовками: «Отношения между сборными России и Финляндии накалились до предела». Неужели действительно есть такая напряженность?

— На самом деле, если открыть эту статью, там внутри вообще ничего не написано. Это некий пиар-ход самого журналиста. У нас никаких напряженных отношений нет. Мы как раньше нормально с ними общались, так и сейчас общаемся. И в будущем, я уверена, это ни на что не отразится.

— И с норвежцами все хорошо? Несмотря на все их странные выпады?

— А зачем нам переживать и нервничать на этот счет? У нас нормальные рабочие отношения. Конечно, нет такого, как у нас в советское и постсоветское время, когда еще я бегала. Тогда мы общались, встречались, могли сесть в одной комнате всей толпой — шведы, русские, финны, норвежцы. Не зная толком языков даже. Это сейчас почти все спортсмены, кроме Большунова, прекрасно владеют английским и немецким.

Но мы общались. Когда у нас не было стартов, я ездила — и не только я — в гости к норвежкам и финкам домой. Ко мне девчонки приезжали. Сейчас такого нет. И никто их на это не толкает. Есть какие-то свои рабочие отношения, но, с другой стороны, нет и такого, чтобы спортсмены, к примеру, друг с другом не поздоровались.

— Почему ушла вся эта душевность?

— Быть может, потому что спорт стал более коммерциализирован. Все какие-то зашоренные… Деньги портят всех и вся.

«Популярность вида спорта зависит от интереса мужчин»

— Считаете, коммерция вредит?

— Да нет. Просто раньше мы бегали за муку, ничего не получали. Нам дали кубок — мы рады и счастливы. И дружба между командами была другая. А что нам делить? Ну, медаль…Другое дело чемпионат мира, Олимпиада — тут все совсем иначе.

— То есть ценность медали выросла? Теперь к ней прилагается медийность, признание, рекламные контракты.

— Ну, признание мы тогда тоже получали. Меня не просто так еще даже некоторые мужики в Финляндии знают. (Смеется.) И в России периодически подходят, просят сфотографироваться.

— Я скорее говорил про медийное признание.

— У нас с вами, видимо, просто разные точки зрения на этот счет. Для меня самое большое признание — любовь болельщиков.

— Ну, с этим сейчас тоже проблем нет, поскольку лыжи очень популярны.

— Понимаете, у нас всегда так. Не знаю, как в других странах, но, скорее всего, так же. Когда есть результат — появляется интерес болельщиков. Нет результата — все становится как-то прохладно.

Я, например, знаю, что в Германии ни один канал не показывает лыжные гонки, потому что у них нет людей, которые были бы в лидерах. Не так давно у них появился новый мальчик, он на этапе в Лахти хорошо пробежал. Видно, что талантливый парень. Сейчас вся Германия надеется, что теперь они на пьедестал смогут попасть. Тогда и телевидение, может, снова начнет транслировать лыжи.

— По-моему, это не ко всем видам применимо. В той же художественной гимнастике у нас медалей много, но такой популярности, как у лыж, нет.

— Мне кажется, спортивными болельщиками по большей части становятся мужчины. Они просто больше интересуются спортом. И художественная гимнастика мужчинам, по моему мнению, просто не очень интересна. Мне вот, к примеру, очень нравится. Я слежу за нашими девчонками, когда есть возможность.

Это больше интересно женщинам, девочкам. Парням же гораздо интереснее, как бегают на лыжах, играют в хоккей. Биатлон тот же, бокс, борьба.

«Фигурное катание превратилось в треш»

— Но фигурное катание же «выстрелило» на женской аудитории.

— Ну, не скажите. Многие мужчины смотрят «фигурку». Причем, знаете, мне кажется, сейчас слово «фигурное» должно уйти из этого спорта. Потому что сейчас он стал больше гимнастическим, акробатическим. Мне так кажется. Честно, я очень люблю фигурное катание. Но мне кажется, все, кроме танцев на льду, стало таким, ну, трешем серьезным.

— Да ну. Неужели вы и про девочек наших так же думаете?

— Ну, а что, они фигурно катаются? Они прыгают, как настоящие акробаты. Нет, они катаются изящно, я ничего не говорю по этому поводу. Они все шикарные, их программы по части второй оценки превосходны. Но все становится настолько жестко спортивным… Для меня именно «фигурное» катание — это почти балет. Но сейчас мы этого уже почти не видим... Вот когда последние соревнования были…

— Кубок «Первого канала».

— Да, он. И там девочки соревновались в прыжках с парнями. Вы меня извините, это о чем говорит вообще? И, кстати, совсем не о том, что пацанам должно быть стыдно, а девчонки, дескать, молодцы на их фоне. Нет. Просто все как-то немножко меняется в разных видах спорта. И в фигурном катании тоже. Для меня это почти что искусство, но сейчас оно выходит за мои рамки.

— Смотрю, вы прям фанат «фигурки».

— Ну, слежу, да, что поделать. (Смеется.) Я вообще за многими видами спорта слежу, отдельных спортсменов для себя выделяю, болею за них. Просто фигурное катание — это и правда очень красиво. Я с детства любила его смотреть.

— Кто вас в детстве впечатлял?

— Ирина Роднина и Александр Зайцев. Это было прямо вау. Людмила Пахомова и Александр Горшков тоже, конечно. Раньше еще в «Союзпечати» продавались открыточки, и там были артисты, спортсмены. У нас дома были такие с фигуристами и хоккеистами. У меня бабушка с дедушкой очень любили смотреть эти виды. Хотя бабушка только за боксеров всегда болела.

А фигурное катание мы смотрели прямо всей семьей. Не только на Олимпиаде. Раньше, кстати, его много показывали. Всего один канал был, но спорт на нем крутили очень часто.

— Наталья Бестемьянова рассказывала, как в Советском Союзе улицы «вымирали», когда показывали фигурное катание.

— Да! Все так и было. И в нашей семье происходило точно так же.

— Но неужели за последнее время вас никто не зацепил?

— Нет, почему. Просто не хочу кого-то отдельно выделять. А то, знаете, была Елизавета Туктамышева — потом хоп, и куда-то исчезла. Что случилось? Потом я узнавала, что произошло. Затем появилась Евгения Медведева.

Я за ними слежу, но не хочется никого упустить и обидеть. Они все чудесные. Мне только единственное жаль, что их спортивный век становится очень коротким. Совсем маленькие девочки едут на взрослые чемпионаты мира, Олимпийские игры. И даже до следующей Олимпиады той же молодой девочке сложно добраться. Возьмем ту же Медведеву — согласитесь, уже тяжело будет?

— Конечно. Очень тяжело!

— Ну вот. А ей сколько лет-то? Хотя бы 20 есть? Раньше все-таки как-то подольше катались.

— Ну, далеко не все.

— Но были же Ира Слуцкая, Маша Бутырская!

— Все равно, мне кажется, фигурное катание стало лучше по сравнению с прошлыми годами.

— Да нет, я же не сравниваю. Просто этот вид спорта конкретно у девочек тоже очень сильно поменялся. И мне кажется, его поменяла как раз Этери [Тутберидзе]. Прямо конкретно поменяла.

— В таком случае не могу не спросить о вашем отношении к личности Этери Георгиевны. Мне просто кажется, что вы даже чем-то похожи с ней по характеру.

— Как тренер я перед ней просто преклоняюсь. Она величайшая женщина.

— И в какую сторону она поменяла, по вашему мнению, женскую одиночку? В лучшую или в худшую?

— Ой, мне сложно сказать. Но с учетом того, что наши стали лидерами здесь, — однозначно в лучшую. Пока другие там чему-то учатся, мы впереди планеты всей.

О причинах доминирования норвежцев после возвращения

— Возвращаемся в лыжный спорт. Интересный момент: старт Кубка мира — норвежцы забирают почти все золото у мужчин и у женщин. Дальше они отказываются соревноваться до 2021 года — доминируем мы. В Лахти они возвращаются и снова все выигрывают. Вас не тревожит такой расклад?

— Норвежцы же не лежали во время перерыва. Они тренировались, соревновались, делали полноценную подготовку. Что касается Лахти — да, мы не попали там в смазку. Оба дня причем. Наверное, в последние два года, не считая прошлогоднего Тронхейма, все привыкли, что у нас лыжи едут лучше, чем у остальных. Но причину мы выяснили, и это очень важно, что мы столкнулись с этим не во время чемпионата мира, а до него.

Что касается «вернулись норвежцы — и наших нигде нет». Знаете, неделя после «Тур де Ски» — этого мало для того, чтобы полноценно восстановиться, начать тренироваться, приехать и быть лидерами. Обратите внимание — французы после «Тур де Ски» не приехали. Итальянцы не приехали. Народу дали восстановиться.

У нас через эти соревнования шла подготовка к чемпионату мира, поэтому мы отбегали и поехали дальше в Фалун. Что мы там увидели — да, наверное, у Саши лыжи не ехали лучше всех остальных. Но он и не был медленнее норвежцев. Была возможность выиграть — он ее использовал, пусть там и получились какие-то доли секунды.

Но я думаю, что все наши ребята… Андрей Мельниченко вот попросился домой сразу проверить сердце после Лахти, хотя в Фалуне была его профильная гонка. Слегка заболел, засопливил. Кстати, до сих пор еще с соплями Алексей Червоткин. Евгений Белов перед второй гонкой сказал: «Не могу, я пустой». Это говорит о том, что мы реально приехали на скандинавские гонки недовосстановившись после «Тур де Ски», на очень большой соревновательной загруженности. Поэтому я бы пока воздержалась от громких слов.

То, что у норвежцев очень хорошая скамеечка запасных, — мы это знаем, понимаем. Знаем их всех в лицо, их возможности. В течение этого времени до чемпионата мира будем готовиться без стартов непосредственно к нему. У нас же практически все лидеры, кроме Дениса Спицова, Устюгова и Юлии Ступак, пропустили бы этап Кубка мира, который будет за неделю до ЧМ (турнир в Нове-Место в итоге был перенесен на неопределенный срок. — РБК).

«Все мужчины переболели COVID, а у женщин только одна»

— Ступак уже готова к стартам?

— А она и была готова. У нее все-таки не так серьезно, как у Татьяны Сориной и Натальи Непряевой, — только простуда. И она, слава богу, не была затяжной, коронавируса тоже не было.

У нас, кстати, очень интересная ситуация — практически вся мужская команда вместе с юниорской переболела коронавирусом. Каждый по-разному перенес, у кого-то были осложнения на сердце, кто-то с кислородом…

— Кислород? Вы имеете в виду ИВЛ?

— Слава богу, нет. Но через аппарат кислородом дышали. Понятно, с антибиотиками, как положено, врачей вызывали. Поражение легких было.

Зато в женской команде, мне кажется, кроме Алисы Жамбаловой, которая переболела в Лахти, приехала сейчас домой сделать обследование, что на что дало осложнения, и у нее обнаружили 10% поражения легких, больше ни у кого ничего не было. А мужиков всех скосило.

— И Большунов болел?

— У нас все болели.

— Это в какой же момент все произошло? Он же вроде всегда на виду был.

— Все были на виду. У нас примерно процентов 90% заболевших поймали это все в Австрии.

«Через восемь лет Большунов может подумать о биатлоне»

— Кстати, про Большунова. В декабре всплыла тема — дескать, Сан Саныч в лыжах уже почти все выиграл, пора в биатлон.

— «Почти» — это очень и очень громко сказано. Саша еще не чемпион мира, не олимпийский чемпион. Более того, я уверена, что у него мыслей про биатлон нет.

— Но если вдруг — отпустите? Или будете отговаривать?

— Я думаю, лет через восемь Саша может подумать о биатлоне.

— То есть еще примерно два олимпийских цикла. Не поздновато будет переходить в таком возрасте?

— Ну, это его проблемы будут, не мои. (Смеется.) Подождите, ну мне надо самоубийцей быть или совсем идиоткой конченой? Спортсмена на пике самолично отправить туда, где не факт, что будет результат даже. Посмотрите — ушла Стина Нильссон, и что? У нее разве есть результат? Вы не думайте, что сейчас так все легко. Это лет 20–25 назад можно было перейти, да и то надо было быть на голову выше всех. Сейчас же биатлонисты тоже очень быстро бегают, там скорости — будь здоров!

Я вообще никуда своих спортсменов не собираюсь отдавать, перенаправлять. У них денег даже столько не хватит. Им надо продать «Газпром» со всеми потрохами, и, может, тогда можно будет на что-то согласиться. На шесть лет вместо восьми. (Смеется)

«Скандалы в биатлоне раздули журналисты»

Елена Вяльбе. 1997 год (Фото: ТАСС)

— Ну и правильно. Все равно в биатлоне сплошные скандалы.

— Подождите, ну это тоже не совсем правильно. В биатлоне в самом никаких скандалов бы не было, если б это не было подогрето журналистами.

— Но подождите. Вы считаете, скандалы — это прям настолько плохо?

— Скандал скандалу рознь.

— Ну, если с медийной точки зрения смотреть. Просто наш биатлон последних лет результатами не то чтобы блещет, но он по-прежнему у всех на слуху. И биатлонистов знают.

— Потому что биатлон показывают. Если бы его не было на ТВ, он ушел бы на второй план. Хотя я на самом деле этого им не желаю, потому что я тоже болею за биатлонистов, знаю их, многих — лично. Дружу с руководителями — и когда был Михаил Прохоров (возглавлял Союз биатлонистов России в 2008–2014 гг. — РБК), и во времена Александра Кравцова (президент СБР в 2014–2018 гг. — РБК), Владимира Драчева (2018–2020 гг. — РБК). И сейчас — с Виктором Майгуровым. Считаю, что мы в любом случае в той или иной степени родственные люди.

Что же касается скандалов — мне, допустим, неинтересно, что происходит у них внутри команды. Я это не читаю.

— К вопросу про популярность лыж. Ощущается ли это в команде сейчас?

— Со спортсменами на эту тему я, честно говоря, не общаюсь. Безусловно, возросший интерес чувствуется: к нам приходит больше писем, просят дать автограф. Но мне хотелось бы, чтобы спортсмены не распылялись на это. Будет весна — тогда пусть фотографируются, ходят на телевидение, радио, дают кучу интервью. А сейчас все должно быть точечно, лишний раз нагружать себя не стоит.

— В Пхёнчхане выступала почти вся нынешняя команда. Тогда на них мало кто ставил — дескать, слишком молодые еще, но они и в Южной Корее замечательно выступили, и продолжили прогрессировать после Игр. Можно ли сказать, что весь этот кошмар перед Олимпиадой-2018 из-за дисквалификации ОКР помог нашей лыжной сборной безболезненно пройти период смены поколений?

— Мне кажется, да. Но у нас есть в команде Александр Бессмертных, Андрей Ларьков, они все-таки постарше. Что же касается ребят молодых, так получилось, что этих взрослых — точнее так называемых взрослых, для меня-то они все дети — не пригласили. Но они же все вместе тренировались, так что ничего необычного, думаю, не произошло.

— Выходит, хотели нас наказать, а в итоге только лучше сделали?

— Ну да. Повезло. (Смеется.) И нам, и им.

«Неправильно показывать старые американские боевики на спортивном канале»

— В прошлом сезоне у лыжных гонок был шанс выйти на федеральный уровень, когда права на показ купил «Первый канал». Но планы в итоге не реализовались. Я помню, как вы комментировали гонку на «Тур де Ски» — где-то в середине многодневки, когда «Первый» начал ее показывать, — у вас в каждом слове было разочарование. Что там в итоге случилось?

— Ну, во-первых, они купили не весь сезон — только определенное количество гонок. И сами могли выбирать, что показывать. Я не знаю, в чем была причина прекращения показа, и выяснять уже не буду. Спасибо, что хоть так показали, потому что в то время мы вообще, грубо говоря, никому не были нужны. Сейчас нас показывает «Матч», и у него очень хорошие рейтинги, я это знаю. Люди смотрят.

— У вас нет обиды или недопонимания? Вроде бы, «Первый» должен был включиться, но вышло как-то пассивно.

— Ну нет. Почему нужно обижаться на «Первый», когда есть целый канал спортивного вещания? И он тоже государственный. Наверное, руководителям этого канала нужно делать верные выводы и покупать правильные, скажем так, вещи. А показывать кино в восемь часов вечера, причем исключительно старые боевики американские… Мне кажется, этого точно не должно быть на спортивном канале. Это мое глубокое убеждение, и я знаю, что со мной миллионы людей согласны.

Отсюда вопрос: зачем нам вообще такой спортивный канал? Я никогда не видела на немецком спортивном ТВ ни одного фильма. Пусть это даже будет какой-то крутой последний боевик.

— Лучше уж повтор трансляции пустить. Ту же лыжную гонку.

— А у них — повтор футбола! Хотя там отдельных футбольных каналов целый миллион. Нет, я ничего против футбола не имею. (Смеется) Но если уже даже мне вопросы по поводу Дзюбы задавали…

Мне Тему уже жалко было, честное слово. Какой-то козел или кобыла такой «пиар» ему сделали, и при этом все это обсуждают на всех каналах. Но когда это дошло до «60 минут» — вот тут меня немножко прибило. Видимо, в нашей стране больше пообсуждать нечего.

— В любом случае лыжи сейчас на «Матче». При этом гонки, в отличие от периода на «Первом канале», вы не комментируете. Почему?

— На «Первом» меня попросила Ольга (Черносвитова, директор дирекции спортивного вещания. — РБК), я согласилась. Я с удовольствием это делала, хотя комментатор из меня плохенький — мне приходится сдерживать эмоции, а я не могу так быстро подбирать слова. (Смеется.) Но вообще это не первый мой опыт. Я ездила на чемпионат мира, на Олимпийские игры с «Первым каналом».

— А если на «Матче» предложат — согласитесь?

— Ну, на чемпионате мира я не могу — там будет много своей работы. А вообще — почему нет? Но, в принципе, там сейчас все очень удобно — нет Саши Легкова, есть Саша Панжинский.

— Но ведь все равно все ждут Елену Вяльбе.

— Да, серьезно? Ну, тогда надо отдельную передачу сделать! (Смеется.)

«Не готова к уходу с поста президента федерации»

— Сейчас вы — президент Ассоциации лыжных видов спорта России и ФЛГР. Скажите, в вас по-прежнему есть азарт к работе? Или это как-то уже начинает сходить на нет?

— Нет, вы что! Нет, конечно! (Смеется.) Я еще вообще ничего не сделала. У меня за все время один олимпийский чемпион — Александр Легков. Если карты лягут и мы приедем с золотыми медалями чемпионата мира и Олимпийских игр, у меня в любом случае есть молодые девочки. Они сейчас выступают на чемпионате мира среди юниоров. И я думаю, что с ними дальше делать в Кортина-д'Ампеццо (там пройдут Олимпийские игры 2026 года. — РБК). Считаю, что у меня есть и азарт, и желание.

Конечно, должно еще быть желание меня переизбрать. А так, я пока не готова к уходу. Считаю, очень многого я еще не достигла.

— То есть переизбираться вы готовы?

— Да. Ну и потом, знаете, когда я пришла работать, у нас девочки были совсем-совсем слабенькие. И я говорила им: «Я очень терпеливая. Не уйду до тех пор, пока вы не станете олимпийскими чемпионками». И сейчас перспектива с девочками у нас есть. А вообще, я хотела бы, чтобы кто-нибудь из наших девчонок побил все мои рекорды.

— А вне спорта о чем вы мечтаете?

— Знаете, не хочется, чтобы была еще одна пандемия, но мы так хорошо провели время с семьей во время нее… Я все-таки за городом живу, у нас свой дом, и я в жизни столько не делала по нему, сколько за это время. А я в нем живу аж с 1997 года.

А мечты… Хочу, чтобы родные и близкие были здоровы. Чтобы на работе было поменьше проблем и побольше радости. Чтобы средняя дочь закончила колледж и поняла, что надо все-таки поступать в институт. Малая в этот год пойдет в школу — чтобы она сразу же полюбила этот храм знаний. Ну, и чтобы у меня здоровья на все хватало. Такие обыденные на самом деле вещи.

А что-то глобальное, купить самолет там — нет. Я простой человек. И у меня, слава богу, все есть. У меня любимый муж, замечательная семья, прекрасные внуки. Команда хорошая — ребята, девчонки, которых я уважаю. И горжусь ими.