Павел Буре: Счастье, что я застал советские времена дефицита

Легендарный советский и российский хоккеист Павел Буре в эксклюзивном интервью «РБК-Спорт» поделился своими мыслями о причинах провала российской сборной на Олимпиаде, рассказал о собственном опыте адаптации в НХЛ, а также о том, как изменилась его жизнь после рождения ребенка.

— На днях была поставлена точка в истории с провалом наших хоккеистов на Олимпиаде – не был продлен контракт с Зинэтулой Билялетдиновым. Как вы оцениваете его работу на посту главного тренера?

— Билялетдинов – очень сильный тренер. Он много сделал хорошего для сборной, но, естественно, никого не устраивает то, как команда выступила на Олимпиаде. Искать причины надо, находясь с командой. Надо долго быть рядом, чтобы понять, что произошло с ребятами. Я не хочу даже обсуждать все эти домыслы – кто с кем не поладил, не хотел играть, и как все происходило.

— Но ведь справедливо говорят, что раньше подобного не было. Когда-то опытные хоккеисты, игравшие в НХЛ, помогали новичкам из России. Они постоянно поддерживали связь, потому и в сборной не было разобщения. Вы не знаете, сохранилась ли эта традиция до сих пор?

— У меня было немного по-другому, я дружил с Фетисовым, Касатоновым с шестнадцати лет, а знал их с десяти. А попал в «Ванкувер Кэнакс», где играл Ларионов. Он меня встретил в аэропорту, первое время я жил у него, пока не снял квартиру. Помогал во всем – и в жизни, и в команде. Сейчас как происходит, не знаю. Надеюсь, что ничего не изменилось.

— Сложно было не поддаться соблазнам. Вы приехали в Канаду в 1991 году из нищего Советского Союза в благополучную западную страну…

— У меня отец сам спортсмен и редко случался такой период времени, когда никто из близких или знакомых не ездил за границу. Конечно, очень много рассказывали о том, что там есть. А когда я выехал в первый раз, мне было всего 15 лет, и меня предупредили: «Смотри, тут ничего нет, а там все просто лежит на полках – жвачки, фрукты…». Поэтому, попав на Запад в первый раз, я был подготовлен к тому, что увижу. Но, честно говоря, все равно обалдел от этого изобилия. Однако подготовка не прошла даром. Все прошло нормально. Сегодня я обалдеваю от того, что все это есть у нас. У меня жена намного моложе, и иногда спрашивает, почему надо было стоять в очередях. Новое поколение этого не понимает и, может, даже пугается. А я, наоборот, считаю счастьем, что застал то время, потому знаю настоящую цену всему этому.

— Вы – один из немногих профессиональных российских спортсменов, которые смогли найти себя после окончания карьеры. Профессиональный спорт в юношеском возрасте занимает настолько много времени, что у ребят просто нет возможности получить иногда даже хорошее среднее образование. Возможно ли как-то решить эту проблему, потому что тысячи спортсменов, уходя на покой, просто теряются в жизни?

— Очень тяжело совмещать образование и профессиональный спорт. Практически невозможно. Тут или надо уроки учить, или бегать кроссы и тренироваться в зале. Совмещать получается только у тех, кто генетически предрасположен к учебникам. Я говорю именно о профессиональном спорте. Физически времени не бывает на учебу. Приводишь двенадцатилетнего ребенка после четырехчасовой тренировки домой, ну дашь ты ему книгу, а ему сейчас совсем не до нее. Так оно и есть, профессиональные спортсмены плохо образованы, и это потом оборачивается катастрофой. Потому что приходится расплачиваться за упущенные знания всем тем бывшим девочкам и мальчикам, которым уже тридцать пять лет и они завершают карьеру. А раз нет образования, то и нет возможности адаптироваться к реальной жизни. Не сможешь ты научиться в тридцать пять тому, чему учат в одиннадцать.

Раньше с этим вообще была катастрофа. Сейчас намного лучше. И надо отдать должное —  государство очень помогает. Помогают и те бывшие спортсмены, которые достигли высот в бизнесе, политике – от себя организовывают фонды. Или просто люди, понимающие катастрофичность ситуации, в которой оказались спортсмены, создают разные фонды. Например «Легенды хоккея России и СССР», в которой один бизнесмен, поклонник хоккея, на свои средства собрал хоккеистов, пятьдесят-шестьдесят человек, объединил их, организует мероприятия, платит зарплату. В свое время я сам помогал чем мог. Но этот человек просто подарил им вторую жизнь. Если раньше они чуть ли не в гаражах прозябали, то сейчас заняты делом. У них в жизни появился смысл.

— К слову о смысле жизни – вы не так давно женились и впервые стали отцом. Изменилось ли что-то в вашей жизни?

— Внешне особо ничего не изменилось. В шестнадцать лет тебе что-то объясняют, но ты не слышишь этого, потому что думаешь, что сам все знаешь, и делаешь, как считаешь правильным. В тридцать понимаешь, что был не прав и в шестнадцать и в двадцать пять. Ошибки ведь не зависят от возраста. В сорок еще больше начинаешь понимать. Чем ты старше становишься, тем больше опыта. А в жизни после появления семьи  появилось больше ответственности, потому что есть люди, за которых ты переживаешь и волнуешься – жена и ребенок. И надо заботиться, думать о  них. Ребенка я воспринимаю как себя в другом поколении.