М.Анисин: "Взятки тренерам давали на моих глазах"
– Михаил, в чем правда маленького человека? – Вы о чем?
– Пока всего лишь о росте. Вы – самый маленький игрок в лиге. Как справляетесь с гренадерами? – Все дело в скорости, в умении владеть коньками, в характере… Я бы не сказал, что рост играет существенную роль. Даже не замечаю, что кто-то больше меня!
– Как же это можно не заметить? – Очень просто. Не вижу в этом никакой сложности. А как же, по-вашему, "выживал" в НХЛ Флери?
– Тео Флери, Пол Кария… Вы не изучали специально их игру? – Их – нет. Я изучал игру Буре. Вот это гений… Подсмотрел и взял на вооружение у Павла несколько трюков и использую их.
– Вы и внешне на него похожи. Взгляд, выражение глаз… – Да у меня до сих пор его портретами оклеена вся комната! Его и Харламова. Когда был маленьким, у меня все было, как у Буре. Перчатки, форма, шлем… Я его крюками играл: для меня отец их доставал, когда Павел приезжал в Россию. Со временем повзрослел и стал уходить от слепого подражания. Но уважение перед его талантом осталось. Его пять шайб финнам на Олимпиаде-98 в Нагано никогда не забуду!
– Ваш гол вратарю "Атланта" Барулину, забитый в стиле Боброва, с объездом ворот, тоже трудно забыть… – Я забил не в стиле Боброва! Бобров выманивал вратаря на ближнюю штангу, показывал, что будет бросать, делал паузу, уезжал за ворота, "уводил" голкипера за собой и забивал потом в пустые ворота. А Барулин остался в "рамке"… Я не ставил перед собой цели забить, как Бобров. Об этом в ту минуту совершенно не думал. Мне хотелось просто забросить шайбу.
– Расскажите теперь, если можно, о другой правде маленького человека. Как вы смогли вынести то, о чем говорит ваш отец? – Очень много несправедливости. Это верно. Если начать вспоминать все, начиная с детства, то не хватит дня и ночи. В детской школе ЦСКА взятки тренерам родители давали на моих глазах. Не стеснялись. А я, сколько бы ни забивал, оставался в четвертом звене. Но чего они этим добились? Никто из мальчишек, которым покупались места в команде, так и не заиграл. И это неудивительно. Когда человек знает, что придет папа и за него попросит, работать не хочется, правда?
– Но вы продолжали верить в справедливость? – Меня отец так воспитал. Но не стану скрывать: были очень тяжелые минуты. Когда меня не брали в сборную моего года рождения, сколько бы я ни забивал… Как только назначался новый тренер сборной, на него тут же бросалась толпа родителей с бумажными свертками. Когда начался переходный возраст, у кого-то из ребят стали появляться агенты. Этим впихиванием занимались уже они. Профессионально. "Папа, – спрашивал я. – Что происходит? Как к этому относиться?" Отец был тверд и непреклонен: "Не обращай внимания. Продолжай работать". Но я живой человек. И в какой-то период меня охватила апатия.
– Когда это произошло? – После молодежной суперсерии с канадцами, куда меня не взяли. Я вырос на легендах о Суперсерии-72. И так хотел выйти на канадский лед в свитере сборной своей страны, с фамилией "Анисин", которую в Канаде до сих пор произносят с уважением. Я был готов отдать все свои силы, чтобы ни страну, ни фамилию не опозорить. Не сомневался, что главный тренер Сергей Немчинов меня вызовет. В том сезоне, выступая за "Крылья", я стал лучшим бомбардиром высшей лиги. В сборную пригласили нескольких ребят из суперлиги, но в клубах они почти не выходили на площадку. В Канаду поехали другие люди. Почему Немчинов это сделал? Та же порочная система. Но я не хочу об этом молчать. Тогда, в Канаде, мою страну так опозорили, видеть это было невыносимо!
– Страшный удар по психике. А вы были так молоды. – Если человек слаб и опускает руки при малейшей сложности, в хоккее ему делать нечего.
– Итак, вас охватила апатия… – Это прошло. Пока я был маленьким, меня очень все это задевало. А потом стало даже немножко смешно. Когда рядом с тобой играют люди, чей уровень намного ниже твоего, но они выступают за сборную, в которую тебя не берут…Разве это не смешно?! Но тогда, глядя на этот позор, я не смеялся. И не злорадствовал. Болел за нашу команду, желал ей победы. И было очень обидно. За Россию и за ветеранов, сыгравших Суперсерию в 1972 году так, что о нашей сборной заговорил весь мир.
– Хлопнуть дверью не хотелось? – Доказывать, что ты чего-то стоишь на самом деле – нормально. Так и должно быть. Но если ты доказываешь, а никто не замечает, это проблема…
#ntright#– Знарок, говорят, плакал после победы в Кубке Гагарина? – Я не видел, чтобы Знарок плакал. Правда, не видел… Что касается меня, то плакать мне не хотелось. Была эйфория… Но она закончилась. Эта победа – уже история.
– Идти к этому всю жизнь, пройти через такие тернии, чтобы спустя несколько дней назвать свое чемпионство историей… – Ни в спорте, ни в бизнесе никогда нельзя довольствоваться тем, чего ты добился сейчас. Надо тут же начинать думать о большем.
– Что для вас "большее"? – Почему бы не выиграть еще один Кубок Гагарина? Чемпионат мира. Олимпиаду.
– Кубок Стэнли вы не называете. Из чего я делаю вывод, что, несмотря на предложения из НХЛ, вы намерены остаться в России. – Кубок Стэнли – престижный трофей. И мне интересно было бы попробовать свои силы в НХЛ. Если я туда поеду, буду биться за Кубок Стэнли. Но в списке моих внутренних приоритетов это награда другой страны. Другого государства. И она стоит ниже звания чемпиона мира и олимпийского чемпиона, которые мне хотелось бы завоевать в свитере команды своей родины!
– А Билялетдинов… – Устал я обсуждать такие темы. Зинэтула Хайдарович сказал, что он меня не видел. Как я могу заставить себя увидеть? Мне непонятны критерии отбора. Соглашусь с Павлом Буре, недавно заметившим: в сборную нужно брать по результату на данный момент. Что будет завтра – никто не знает, что было вчера – уже не имеет значения. Но на этом я умолкаю. Если бы был тренером, я бы тоже не позволял себе навязывать чье-то мнение.
– Может быть, позвонить ему и серьезно поговорить с ним голосом Путина? Кстати, вам когда-нибудь приходилось применять в жизни талант пародиста? – Я поздравил жену Владимира Лутченко с Новым годом. Мы давно дружим семьями. Я набрал их номер, представился Борисом Николаевичем и пожелал успехов в наступающем году. Жена Лутченко меня не узнала. Она тут же перезвонила моей маме: "Вам Ельцин не звонил? А нам только что, представляете?". Мама, заметив, как я давлюсь от беззвучного хохота, сразу заподозрила подвох. Этот случай обсуждали очень долго. И до сих пор иногда вспоминают на новогодних застольях.
– А правда, что ваш дед готовил Гагарина к полетам? – Да. Он готовил его в барокамере. Только я не застал дедушку. Он умер незадолго до моего рождения. Но я ловил рыбу его удочками: меня бабушка учила рыбной ловле. У нас в семейном альбоме есть фотография, на ней изображен мой отец – еще мальчик – на руках у Гагарина. На даче стоит мебель, стол и стулья, которую нам помог достать Гагарин во времена тотального дефицита. До сих пор сохранилась… Кажется, я – единственный хоккеист, сыгравший в финале Кубка Гагарина, имеющий пусть опосредованное, но все же личное отношение к первому космонавту Земли.