«Я выглядел так, будто меня 15 раундов колотил Майк Тайсон»

Читать в полной версии

«Мы славно поработали и славно отдохнем». Марко Негри хватило половины шотландского сезона-1997/1998, чтобы забить за «Рейнджерс» тридцать три мяча. Тридцать три. За полсезона. Он претендовал на «Золотую бутсу» и участие в чемпионате мира в составе сборной Италии. Какой-то патлатый итальянец выдавал себя за Марко Негри, чтобы сидеть за лучшими столиками элитных ресторанов Глазго и принимать подарки от их владельцев — настолько популярен был настоящий Негри.

После тридцати трех голов за несколько месяцев Марко мог позволить себе передышку. Полузащитник «Рейнджерс» Пол Гаскойн пригласил Негри на соколиную охоту, а по пути кормил ястребов чипсами и бутербродами, которые Марко прихватил на обед. Негри замерз, но Гаскойн обнадежил его, достав из рюкзака термос. Их дружба только разгоралась, поэтому Марко несколько удивился, обнаружив в термосе не горячий чай, а два литра десятилетнего виски. В Нью-Йорке, где они коротали перерыв в чемпионате, Марко уже ничему не удивлялся. Гаскойн прилетел туда заранее и встретил Негри на лимузине. По пути Газза рассказал, что накануне шел в ресторан и встретил бездомную женщину. Она просила на пропитание, а он позвал ее с собой на обед.

После возвращения из Нью-Йорка Гаскойн одолжил машину физиотерапевтов «Рейнджерс» и предложил Марко Негри прокатиться с ним на рыбный рынок. Деньги остались в раздевалке, но рыбу Гаскойну отдали и так. «Это твой обед?» — спросил Марко. Гаскойна обидела непонятливость друга. Он засунул рыбу под заднее сиденье, и вернул машину физиотерапевтам, которые еще несколько дней разбирались с удушающим амбре.

А потом Гаскойн разрыдался, когда Негри передал ему подарок на день рождения сына, и в тот же день приехал к Марко, чтобы вручить майку, в которой провел на «Уэмбли» один из последних матчей за сборную, с надписью «Моему другу Марко».

В те дни Марко Негри был воодушевлен и беззаботен, как в бархатные семидесятые, когда он до заката носился с мячом на Адриатическом побережье, набегавшись, нырял в море, а потом покупал фруктовое мороженое в пляжной палатке и на велосипеде мчался домой. Он жил с родителями и старшим братом Алессандро в Монфальконе, к северу от Триеста, рядом с югославской границей. Марко восхищался талантом своего соседа Андреа Пазиана, техничного и быстрого защитника, которому тренеры местной команды «Италкантьери» пророчили необыкновенную карьеру. В атаке той же команды витал и Марко Негри.

На заре восьмидесятых трех человек из «Италканьтери» позвали на просмотр в «Удинезе»: Пазиана, Тревизана и Негри. Из соседней футбольной школы взяли чудака Даниэле Гуэрина, который так суетился перед поездкой, что бросил в сумку две левые бутсы — и в таком виде прошел трехдневный кастинг. В итоге в «Удинезе» взяли всех, кроме Андреа Пазиана, который с четырнадцати лет стал работать в отцовской пекарне.

Отец Марко Негри, отслужив на флоте, играл атакующего полузащитника в «Фанфулле» из серии С, но оставил футбол из-за травмы колена. Футбольная судьба сына, принятого в «Удинезе», стала новым смыслом его жизни. Когда Марко возвращался из Удине, отец чистил ему бутсы, а потом натирал их жиром, чтоб мягче были: эта специфическая процедура стала семейным ритуалом.

Чтобы попасть на тренировку, Марко Негри час ехал на поезде из Монфальконе в Удине, а потом на автобусе добирался до тренировочного поля. Негри так и не пропустил ни одного занятия, хотя бывало всякое: один раз автобус, в котором Марко ехал на вокзал Монфальконе, остановился из-за аварии на дороге, двинулся в объезд, но застрял в туннеле, оказавшемся недостаточно высоким. Негри ужаснулся от перспективы впервые в жизни не попасть на тренировку, как вдруг водитель автобуса принялся сдувать шины, чтобы сделать автобус чуть ниже. Негри успел.

Потом его отец устроился в телекоммуникационную компанию в Удине. Тренировочный комплекс стал существенно ближе к дому, но приключения не отпускали Марко. Как-то раз отец взялся подкинуть его до поля, но в дороге взорвалась шина, Марко вылетел из машины на большой скорости, приземлился среди деревьев, отряхнулся, схватил рюкзак и побежал на тренировку.

Поля находились на территории бывшего сумасшедшего дома Сан-Освальдо, причем демонтирован он был не до конца и в некоторых корпусах продолжали обитать не вполне адекватные люди. Кто-то крутил воображаемый руль, другой громко вскрикивал, когда мяч бухался в штангу, еще один постоянно уточнял время. В такой обстановке Негри учился футболу у тренера Умберто Пикко, который повторял: «Марко, не бегай с мячом, делись им. Пусть он катится — мячи не потеют». В том сезоне «Удинезе» выиграл юношеский чемпионат Италии, а Негри больше всех забил.

В новой возрастной категории был новый тренер. С ним как-то не задалось. Однажды после тренировки он попросил подогнать к полю его машину. Сгустилось много желающих, но Негри первым поднял руку, получил ключи и через минуту сидел за рулем новой ауди. Еще через минуту он врезался на ней в дерево. Потом Марко переместили в полузащиту, из этого ничего не вышло, к тому же он резко вырос на десять сантиметров и стал неуклюжим, а потом пережил операцию на мениске.

Негри не сдавался и в семнадцать лет получил от тренера Недо Сонетти приглашение в первую команду «Удинезе». Сыграв пару раз, Марко стал приносить домой такую же зарплату, как и его отец. Незадолго до выпускных экзаменов Негри бросил школу, потому что не мог совмещать ее со взрослым футболом, а в 1989-м уехал в аренду в «Новару». Это было очень далеко от дома и очень близко к Милану (где Негри, к слову, родился и провел первый год жизни). В «Новаре» Негри впервые во всей полноте ощутил себя серьезным итальянским футболистом — после матчей игроки его команды во главе с тренером Анжело Доменгини неслись в Милан, где до утра гусарили на эффектных вечеринках, Негри был с ними и там, и в казино Сент-Винсент, где, правда, из-за задержек зарплаты смог сделать ставку только раз. Тренер Доменгини, победитель Евро-1968, удивлял Марко тем, что вечно находился в облаке табачного дыма и умудрялся курить даже в душе, не роняя на сигарету ни одной капли. Тренером он был так себе — «Новара» чуть не вылетела из серии С2.

А вот «Удинезе», пока Негри кутил с новарцами, вылетел из серии А. Состав команды стал скромнее, у Марко появился шанс закрепиться в нем, но вместо тренировочного лагеря он загремел в итальянскую армию. С понедельника по пятницу он был прикован к миланской казарме, а в Удине мог проводить только выходные. Из-за войны в Персидском заливе, военную часть Марко на полтора месяца привели в состояние повышенной боевой готовности, но и тогда он находил простор для развлечений. Днем резался в карты с сослуживцами, ночью дезертировал на танцы.

Когда часть передислоцировали в Равенну, стало еще веселее: солдаты бегали на пляж, дошло до ныряний с устрашающей высоты, накануне дембеля Марко решил блеснуть, сиганул на мелководье и вывихнул плечо. Ему долго не верили, обзывали симулянтом, а потом из кабинета военного врача донесся жуткий вопль, рассеявший сомнения в искренности страданий Марко. Даже наглотавшись обезболивающего, Негри не смог заснуть той ночью, а наутро ему — в наказание за самоволку — приказали патрулировать периметр казармы. Утреннее солнце разморило Марко, он прилег в тени пиний, отключил рацию и задремал.

Через три часа его разбудил бешеный крик командира. Был последний день службы, все уже устроились в грузовике с чемоданами, чтобы тронуться в Болонью, и только гвардеец Негри занимался черт знает чем.

В «Удинезе» тем временем сиял Абель Бальбо, купленный в «Ривер Плейте», Негри был от силы четвертым форвардом, поэтому перешел в «Тернану», где впервые почувствовал себя популярным: Nike предложил Марко контракт еще до того, как он забил первый гол в профессиональном футболе. Негри неплохо зарабатывал и после выездной игры с «Ликатой» собирался махнуть домой, чтобы передать родителям конверт с деньгами. По неопытности Марко положил конверт в чемодан и, как позже выяснилось, подарил свою первую зарплату в «Тернане» сицилийскому грузчику.

«Тернана» проиграла 1:4, журналисты ополчились на Негри, самого дорогого новичка команды, хотя в Ликате он даже не сыграл (собственно, потому и ополчились — не сыграл он из-за того, что был не в себе после кражи денег), а по пути со стадиона игроки «Тернаны» узнали, что фанаты изувечили их автомобили в качестве наказания за крупное поражение. Ни вернуть деньги, ни восстановить машину Негри не мог, поэтому его единственной реакцией на стрессовые выходные стал отказ от общения с журналистами, который он нарушил до конца карьеры игрока только раз.

Первый гол Негри родился в Реджо Калабрии, где он в семнадцать лет дебютировал в составе «Удинезе». В первом тайме игры с «Реджиной» против Марко играли так жестко, что порвали ему левую бутсу, на перерыв он шел с торчащим наружу большим пальцем. В раздевалке бутса того же размера нашлась только у запасного полузащитника Сандро Маццони. Негри вышел в ней на второй тайм, было не особо удобно, но на семьдесят пятой минуте именно ей он забил победный мяч — первый в своей карьере.

Чтобы решить финансовые проблемы, «Тернана» отпустила Негри в «Козенцу». Там Марко стал одним из самых высокооплачиваемых игроков и начал чудить. Получив банковский чек в бухгалтерии, он приклеил его ко лбу и продефилировал так по раздевалке, нарочно дразня ветеранов клуба, зарабатывавших меньше. На одной из следующих тренировок главный ветеран, Уго Наполитано, принялся лупить Негри по ногам. Марко терпел, терпел, а потом поднялся и плюнул Наполитано в лицо. Наполитано несколько минут бегал по базе «Козенцы» за Негри, и никто не пытался его остановить.

Игроки «Козенцы» проучили Негри позже, во время обеда. Владелец ресторана сказал Марко, что утром его искали двое ультрас, Марко не придал этому значения, а через несколько минут увидел перед собой странного человека в темных очках и с пистолетом. Негри бросился под стол, потащив за собой скатерть с посудой, стал звать на помощь, но потом услышал смех и увидел, что паникует он один. Марко поднял голову и узнал в человеке с пистолетом владельца ресторана.

«Козенца» отпустила Негри в «Болонью», а ее форвард Джузеппе Кампионе стал самым близким другом Марко. Кампионе тоже любил яркие выходки и однажды явился на тренировку в спортивном костюме и ковбойских сапогах. В отеле перед выездными играми Кампионе всегда шел в номер Негри, где они смотрели превью итальянского тура, трескали шоколадки, орешки и лакрицу, а потом засыпали под классические фильмы Дзеффирелли и Росселлини. Через несколько месяцев после возвращения Негри в «Козенцу» автомобиль с Кампионе на пассажирском сиденье вылетел с трассы и врезался в дерево. Сидевший за рулем форвард Антонио Сода уже через несколько недель играл за СПАЛ в серии С1, а 21-летний Кампионе погиб. Негри поехал к матери Джузеппе, чтобы поддержать ее, а потом до конца карьеры носил под формой белую повязку в память о друге.

Возвращение Негри в «Козенцу» инициировал ее тренер Альберто Дзаккерони, работавший с Марко и в «Болонье». До карьерного взлета Дзака было еще далеко, а в сезоне-1994/1995 его команда волочилась в зоне вылета серии В. Фанаты «Козенцы» вызвали руководство и игроков на разговор — игроки отважно делегировали на встречу одного Негри. Ультрас пригрозили Марко и его партнерам жесткими репрессиями, если команда не встрепенется. В следующей игре Негри не реализовал пенальти, игроки «Козенцы» мысленно простились со своими автомобилями и начали обдумывать пути бегства со стадиона после игры, как вдруг Марко забил на последних минутах победный мяч. Всего их набралось в том сезоне девятнадцать, а Негри позвали в «Аталанту», искавшую замену Маурицио Ганцу, купленному «Интером», и в «Перуджу», которую всеми силами (в том числе — лошадиными) тянул в серию А римский бизнесмен Лучано Гауччи.

Дав устное согласие «Перудже», Негри улетел с друзьями в Нью-Йорк, чтобы зажигательно провести отпуск, но был настигнут правой рукой Гауччи Эрманно Пьерони. Пьерони опасался, что на каникулах Негри передумает и улизнет в «Аталанту», поэтому тоже прилетел в Нью-Йорк и предложил Марко заключить там предварительный контракт — «для душевного спокойствия Гауччи». Пьерони назначил встречу в ресторане роскошного отеля «Плаза» в центре Манхэттена, но Марко пришел туда в шортах, майке и с рюкзаком на плечах, потому что ничего более цивильного в отпуск не взял. Сотрудники одного из самых знаменитых отелей мира остановили Негри на входе в ресторан, он туда не очень-то и рвался, «Перуджа»-то никуда не денется, можно и в Италии встретиться, но прибежал Пьерони, объяснил ситуацию и через четверть часа, под капучино с круассаном, Марко подписал с «Перуджей» четырехлетний контракт.

После Нью-Йорка Марко бездельничал дома, уплетая мамину выпечку и валяясь на диване — травма ноги сильно ограничивала его мобильность. В итоге Негри так располнел, что на первой тренировке в «Перудже» его приняли за массажиста, а один из игроков попросил сбегать в раздевалку за парой гетр. Единственным, кто узнал в пухлом брюнете новую атакующую надежду «Перуджи», был защитник Джанлука Атцори, игравший с Негри в «Тернане». Своим видом Марко шокировал и тренера Вальтера Новеллино.

— Ты уже не в отпуске! — кричал Новеллино после первых тренировок Негри. — Когда ты собираешься набирать форму?

— У меня есть для этого четыре года, на которые подписан мой контракт, — дерзил Негри в ответ.

В том сезоне владелец «Перуджи» Гауччи прославился не только попытками подкупить судей чистокровными лошадьми, но и отношением к игрокам: он премировал их драгоценностями, дорогими часами и картинами, а после поражений запирал в богом забытых гостиницах. Так, например, случилось после игры с «Чезеной». Негри пропускал ее из-за травмы, поэтому рванул в Рим, где встретился со своим новым другом Марко Матерацци, который тоже числился в «Перудже», но не был заявлен на матч в Чезене. Матерацци и Негри сели на скутер, чтобы, минуя пробки, добраться до Олимпийского стадиона и посмотреть игру «Удинезе» Дзаккерони с «Лацио» Земана. Их планы нарушил звонок одного из директоров «Перуджи», который сообщил, что команда проиграла, Новеллино уволен, а Гауччи собирает команду в предместьях Перуджи. Приехав туда, Негри с Матерацци увидели замызганные номера без телевизоров. Потом появился Гауччи и объявил: «Вы не выполняете задачу на сезон, поэтому будете жить в этом отеле для дальнобойщиков».

У Негри тем временем диагностировали частичный разрыв крестообразных связок, но он по глупости сыграл с «Авеллино», забил победный мяч и надолго выбыл из строя. За пару дней до Рождества ему сделали операцию в Перудже, а восстанавливаться Марко решил дома, в Монфальконе. По пути туда Марко с отцом остановились на заправке, чтобы выпить кофе. Телефон Негри разрывался от звонков Ренцо Луккини, физиотерапевта «Перуджи». В итоге Негри сказал, что в Монфальконе плохо принимает мобильник, и попросил звонить на домашний телефон, продиктовав номер, записанный на чеке придорожного кафе.

Негри отключил мобильный, бурно отдохнул в праздничные дни, а Новый год встретил, держа на прооперированном колене ведерко с шампанским. Когда он включил телефон и увидел полсотни сообщений от Луккини, то первым делом перезвонил: «Ренцо, привет, моему колену уже лучше». — «Мне уже наплевать на твое колено, — орал Луккини. — Тут происходит революция. Гауччи сказал, что увольняет нас всех, потому что он требует новостей о твоем здоровье, а я знаю только то, что звоню тебе, а попадаю в долбаное кафе».

С новым тренером Джованни Галеоне «Перуджа» посвежела и стала чаще побеждать. Лидером команды стал полузащитник Массимилиано Аллегри, пришедший из «Кальяри» — именно он чаще всего получал от Галеоне пиццу и бутылку шампанского как лучший игрок матча. Эта традиция появилась в клубе с новым тренером. Причем, открывая шампанское, Галеоне постоянно целился в кого-то из игроков, но ни разу не попал. «Перуджа» пробилась в серию А, а Негри забил восемнадцать мячей.

Как только отгремел последний матч сезона, Негри выбежал со стадиона в майке, выменянной у защитника «Вероны» Диего Кавердзана, и, минуя душевую, вскочил на скутер к Марко Матерации, чтобы нестись на площадь Четвертого Ноября, где жители Перуджи отмечали выход в серию А. Негри с Матерацци ехали в колонне обезумевших от счастья болельщиков и к концу пути в руках у Негри был флаг Перуджи и дудка. Несколько часов Негри с Матерацци скакали на центральной площади в толпе тифози, а потом еще две недели тусовались в Перудже, наслаждаясь статусом городских героев.

Негри так сблизился с Матерацци, что посвятил ему один из голов в серии А. Чтобы объявить об этом, Негри впервые за три года подошел после игры к журналистам. Матерацци тосковал в арендной ссылке в «Карпи», и Негри решил хоть как-то поддержать друга. Скоро поддержка потребовалась и самому Негри.

Марко регулярно забивал на старте сезона, но потом и он, и команда впали в кризис, зимой сорвался трансфер Негри в «Эспаньол», он психанул после замены в одном из матчей, нарвался на штраф от Гауччи, потом, гуляя у стадиона со своим партнером Кармине Гаутьери, поджег тополиный пух и спровоцировал такой пожар, что он чуть не перекинулся на соседний ресторан, пришлось вызывать пожарных. После нового поражения игроков «Перуджи» традиционно заперли в отеле, запретив выходить из него до следующего дня. Негри сделал вид, что новый день наступил в полночь, сел в свой мерседес и поехал развлекаться. По пути он нечаянно встретил и обогнал автомобиль нового тренера «Перуджи» Невио Скалы. На утренней тренировке Марко наплел Скале, что одолжил машину другу. Скала, конечно, не поверил, но попросил передать другу, чтобы он не ездил на чужой машине на такой бешеной скорости. Скала не стал наказывать своего лучшего нападающего, потому что и сам покинул отель раньше времени. К тому же игрокам хватало и санкций владельца.

В перерыве игры в Неаполе Гауччи ворвался в раздевалку, перебил Скалу, который давал установку на второй тайм, и пообещал игрокам, что в случае поражения они до конца сезона не увидят своих семей и будут сидеть на хлебе и воде. После перерыва атакующий полузащитник «Перуджи» Милан Рапаич сравнял счет — правда, рукой, но все равно засчитали. Полыхнул скандал, но Лучано Гауччи, наоборот, успокоился. Естественно, ненадолго. В последнем туре «Перуджа» проиграла «Пьяченце», вылетела в серию В, а Гауччи сообщил игрокам, что они будут тренироваться до конца июня и могут забыть про пляжи и дискотеки на Ибице.

Вылет вылетом, но в том сезоне Марко Негри забил полтора десятка мячей и стал пятым снайпером серии А, опередив Веа, Батистуту, Манчини и Креспо. Летом состоялся трансфер Негри в «Рейнджерс» из Глазго — причем почти случайно. Сначала «Рейнджерс» подписали другого игрока «Перуджи», 19-летнего полузащитника Рино Гаттузо, но Гауччи требовал компенсацию, завязалась тяжба. В итоге владелец «Рейнджерс» Дэвид Мюррей предложил Гауччи 3,75 миллиона фунтов за Негри, у которого, в отличие от Гаттузо, был действующий контракт с «Перуджей», и Гауччи ответил на такое щедрое предложение согласием и отзывом своих претензий по Гаттузо.

В Шотландии сначала тоже было непросто. Тренер Уолтер Смит удивил Негри просьбой не креститься во время матчей, потому что «Рейнджерс» — протестантский клуб и болельщикам могут не понравиться католические ритуалы. Ассистент Смита Арчи Нокс наорал на Негри во время неудачной игры квалификации ЛЧ против «Гетеборга», а тот не понял и половины ругательств, несшихся в его адрес. Когда в начале матча с «Данди Юнайтед» Нокс опять обдал Марко потоком оскорблений, тот выдал: «Если вам не нравится, как я играю — замените меня. Если все окей, сядьте и заткинесь». За тренера заступился Гаскойн, еще раз наоравший на Негри. Марко на итальянском посоветовал Гаскойну заниматься своим делом и не ставить себя выше других игроков, потом забил за пять минут три мяча, а потом еще два. Тем вечером Негри и Гаскойн стали лучшими друзьями. Негри забивал в десяти матчах подряд, установив новый рекорд Шотландии. Перед игрой в Килмарноке Негри не спал из-за дикой зубной боли, утром лишился зуба мудрости, через несколько часов вышел на поле со вкусом крови во рту, у него кружилась голова, но и тогда он забил два мяча.

Негри наслаждался каждым выходом на поле «Айброкса» под Simply The Best Тины Тернер, шикарными передачами Бриана Лаудрупа, хором пятидесяти тысяч болельщиков: «Есть только один Марко! Марко Го-о-о-оло!», посиделками в итальянских ресторанах с Гаттузо и двумя другими итальянскими новичками «Джерс» Аморузо и Поррини, наслаждался дружбой с немецким хавбеком Йоргом Альбертцем, который пришел на день рожденья Негри, чтобы залепить в него тортом, рыжим бойцом Стюартом Макколлом, который во время сборов в Марбелье на спор пил пиво, стоя на голове, пока оно не полилось из носа, и вратарем Энди Горамом, который при всей команде ткнул в таблоидный заголовок «Тайная любовница Марко Негри» и добавил, что Марко попался, невеста непременно вышвырнет его из дома и предложил пожить немного у него. Шокированный Негри схватил газету и увидел, что за тайную любовницу приняли его девушку Монику, с которой он жил уже несколько лет. Горам обожал хлесткий юмор, но в то же время именно он оказался единственным игроком в карьере Негри, кто поинтересовался, почему тот надевает на каждую игру белую повязку, а узнав — попросил рассказать про Джузеппе Кампионе как можно больше.

Протестантская часть Глазго жила предвкушением десятого подряд чемпионского титула, чтобы не просто повторить, но и превзойти достижение «Селтика» (девять титулов 1966-го по 1974-й), и Марко распирало от гордости за то, что своими рекордами он пишет историю великого клуба. Его первый матч с «Селтиком» перенесли из-за смерти принцессы Дианы, а когда он наконец состоялся, у Негри закладывало уши от криков болельщиков на «Селтик Парк»: «Давай, Марко, перекрестись!» Забив с паса Гордона Дьюри, Негри вошел в какое-то экстатическое состояние и побежал праздновать гол с болельщиками.

В один из самых эмоциональных моментов карьеры Марко настораживало только то, что вместе с ним к болельщикам побежал и судья.

— Эй, остановись! — сказал он.

— Я хочу отпраздновать гол с нашими болельщиками!!!

— Нет. Это болельщики «Селтика».

Негри поднял голову и услышал: «Пошел к черту, ублюдок!»

В канун Рождества Негри был в отличном настроении. Он предложил Гаттузо прийти на маскарадную вечеринку в образе обезьяны: «Тебе даже маска не нужна!» Потом сходил с Гаскойном на концерт Oasis, где познакомился с братьями Галлахерами и, надышавшись тем, что они курили в гримерке, хохотал до утра. А в январе Марко завел традицию играть в сквош с Серджо Поррини. Сыграли раз — понравилось. Назавтра пришли снова. Надевать защитные очки им и в голову не приходило: табличка с требованием носить их появилась лишь на следующий день после той, второй игры.

Счет был равный, Негри сделал шаг вперед, ожидая удара Поррини, посмотрел на него, а когда повернулся к стене, мяч на скорости сто миль в час влетел в его правый глаз.

Они еще не очень здорово ориентировались в городе, поэтому помчались туда, где, по ощущениям Поррини, он когда-то видел больницу. Приехали. Вбежали в здание с надписью Rottenrow и услышали: «Сожалеем, сэр, но это роддом. Вам нужно в больницу Stobhill». Негри понятия не имел, где это, но Поррини поймал такси и попросил проводить их. В больнице наткнулись на студента, который ничего серьезного в травме не увидел, прописал капли и покой. Дома Негри не ужинал, потому что весь вечер держал у глаза замороженную говядину. Откинувшись на кровати, он почувствовал, что из глаза потекла кровь. Нет, сыграть через три дня с «Абердином» вряд ли получится.

«Наутро на «Айброксе» я выглядел так, будто меня 15 раундов колотил Майк Тайсон», — вспоминал он в книге Moody Blue, написанной в соавторстве с шотландским журналистом Джеффом Холмсом. Доктор «Рейнджерс» сообщил, что сетчатка Марко отслоилась и реет, как парус на ветру. С помощью лазера ее вернули на место, и Марко еще повезло, что у него карие, а не голубые глаза, иначе он мог ослепнуть: светлые глаза менее травмоустойчивы. Марко на месяц отвадили от любых нагрузок, он не мог даже крутить велотренажер. Кроме того, ему было запрещено ездить за рулем, летать на самолете и даже спать в одной постели со своей девушкой — потому что ночью она могла случайно задеть его рукой. Все это время Марко должен был ходить в темных очках. Когда фанаты «Селтика» видели Негри в конце января в темных очках, они вели себя, как Паниковский перед Корейко — стучали перед ногами палками и изображали слепых.

На первой тренировке, а потом и в играх Негри почувствовал, что у него ослабло периферийное зрение, он меньше полагался на инстинкты и больше крутил головой. Игры в середине недели протекали поздно вечером при искусственном освещении, а оно слепило Марко. К тому же набрал форму Алли Маккойст, основной нападающий клуба в предыдущие годы, и тренер стал больше доверять ему, а не потерявшемуся итальянцу.

У Негри ухудшились отношения с Моникой. В Италии они виделись несколько раз в неделю и не знали ссор, а теперь были привязаны друг к другу из-за необычной травмы, да еще и спали в разных комнатах. В общем, ничего фатального, но Негри поделился своими переживаниями с Лоренцо Аморузо. В Италии они не очень-то дружили, в игре «Перуджа» — «Фиорентина» Аморузо так двинул локтем в челюсть Негри, что тот не мог есть два дня, но в Глазго итальянцы жили одной большой семьей, и Марко считал Аморузо своим другом. На следующий день после того, как Негри излил ему душу, Аморузо пришел к Монике и сказал, что ей лучше собрать чемоданы и на несколько недель вернуться в Италию.

После этого Негри объявил владельцу клуба Дэвиду Мюррею, что не будет играть в одной команде с Аморузо. Во второй половине сезона Негри забил только три мяча и отпустил бороду, хотя Смит требовал приходить на тренировки гладко выбритыми, а чемпионом стал «Селтик».

За все лето-1998 пришло только одно предложение о покупке Негри, из «Бетиса», но давали мало, трансфер сорвался, Аморузо стал у нового тренера Дика Адвоката капитаном, набирал популярность у болельщиков, а Негри должен был набирать форму в молодежной команде «Рейнджерс», но считал это ниже его достоинства и все глубже погружался в депрессию.

Негри достиг дна, когда ему позвонил Дэвид Мюррей, некогда многообещающий регбист, потерявший ноги в автокатастрофе и сколотивший состояние на производстве стали. «Не смейте звонить мне в такое время, — заорал Марко. — Звоните, только когда решите продать меня». Было девять вечера, и Мюррей хотел попросить Негри помочь команде, из-за травм потерявшей почти всех форвардов.

«Рейнджерс» перестали переводить Негри зарплату, он обратился к десяти агентам ФИФА, но никто не брался выручать его. Зимой подвернулась аренда в «Виченце», но «Рейнджерс» согласились отпустить Марко в Италию лишь в том случае, если он снимет финансовые претензии к клубу. Оставалось несколько минут до закрытия трансферного окна, Негри принял эти условия и вернулся в Италию.

Негри мечтал забить первый мяч после долгой паузы, он вернул бы ему уверенность, но тренер Эди Рейя заменил его в игре с «Перуджей», Марко истерично убежал в раздевалку, за что был отстранен от команды на две недели, а оставшееся до конца аренды время лечил спину. Летом отец Марко Матерацци Джузеппе звал Негри в «Спортинг», который он только что возглавил. Марко даже прилетел в Лиссабон, потренировался, но боли в спине заставили его вернуться в Глазго.

Марко чувствовал неприятные покалывания в спине, а его правая нога немела. Ему стало неудобно сидеть, потом лежать, он лишился сна и через несколько недель мог подниматься по лестнице, выходить из машины и принимать душ только с помощью Моники. Немного отпускало, только когда он ложился на пол и клал ноги на стул.

В это время Негри подружился с румынским защитником Даниэлем Проданом. «Рейнджерс» купил его у «Атлетико» за 2,2 миллиона фунтов, но из-за травмы правого колена Продан так и не сыграл в Шотландии. Продан посоветовал Негри бухарестского лекаря. Друг Продана Петре встретил Негри в аэропорту, отвез в Попешти, на окраину Бухареста, где по разбитому асфальту бегали десятки бродячих собак, и проводил к Йоану Врынчану, полноватому мужчине средних лет в забавных подтяжках и с кварцевым кулоном на груди. После трехдневных лазерных процедур спина Негри пришла в норму, но его не отпустили из Румынии просто так. Друзья Даниэля Продана угостили Марко местным супом чорбе, мясными рулетами, завернутыми в вареную капусту, и свозили к замку графа Дракулы.

Негри не сомневался, что теперь-то он станет прежним, тем Марко, что забивал двадцать три мяча в десяти первых матчах за «Рейджерс». Команда улетала на сбор во Флориду, Негри был в составе, ему оставалось только долететь из Бухареста до Глазго. Но Рейс в Лондон, где должна была случиться пересадка, отменили из-за густого тумана, Марко полетел в Париж, а уже оттуда в Лондон. В Хитроу он приземлился за несколько минут до вылета в Глазго. С двумя чемоданами Негри бежал так быстро, как не бегал со времен первой игры с «Селтиком». Спина не беспокоила, Марко предвкушал, как через полтора часа приземлится в Глазго, но, достигнув своего гейта, он услышал от девушки из British Airways, что опоздал. Негри нырнул в такси и помчался на вокзал Victoriа, но было уже поздно и поезда, успевавшего в Глазго к половине седьмого утра, в расписании не нашлось. Моника подсказала по телефону последний вариант: нанять личный самолет. Это будет стоить состояние, но при этом меньше, чем штраф, который придется выложить за неявку на сбор. Телефон Марко стремительно разряжался, но Моника нашла маленький самолет, который прилетал из Бельгии и мог доставить Негри в Глазго. В час ночи Негри уселся на удобный диван частного зала Хитроу, съел бутерброд с икрой, взял кубинскую сигару из деревянной коробки на столе, хотя не курил, а потом его пригласили на посадку. Устроившись в кресле, он услышал от второго пилота, что в аэропорту Глазго асфальтные работы и самолет приземлится в Эдинбурге, но после такого стрессового вечера Негри уже ничего не могло расстроить. В Эдинбурге он плюхнулся в такси и перед вылетом из Глазго во Флориду успел даже заехать домой, принять душ и поблагодарить Монику за ее находчивость.

Негри вернулся в состав «Рейнджерс», сыграл даже в Лиге чемпионов, а перед игрой с «Ливингстоном», когда Марко лежал у физиотерапевта, в кабинет проникли двое: Дэвид Мюррей, с которым Негри не общался со времен ужасного телефонного разговора, и его друг. Друга звали Шон Коннери, и он специально попросил Мюррея показать ему Марко Негри, чтобы задать ему только один вопрос: «Почему, ну почему в том сезоне все закончилось так плохо?»

Марко еще выходил на поле, но чаще — за резервный состав. В игре с «Абердином» ему так сильно рассекли шипами ногу, что от боли он чуть не потерял сознание. Анализ крови показал сильное уменьшение числа лимфоцитов. Свойства крови походили на те, что бывают у больных СПИДом или болезнью Ходжкина. Негри попросил своего адвоката рассторгнуть контракт с «Рейнджерс» и вернулся в Италию, где выяснил, что у него стрессовый перелом и не более того.

Негри восстановился и рассматривал предложения итальянских клубов, когда ему позвонил Петре, друг Даниэля Продана. Они с доктором Врынчану возвращались из монастыря, слетели с дороги, Петре сидел за рулем и отделался синяками, а Йоан погиб на месте. На первом же самолете Марко рванул в Бухарест на похороны человека, который вернул его в футбол.

Подписав контракт с «Болоньей», Негри взял номер 38 — день и месяц рождения его спасителя, Йоана Врынчану. Негри сменил несколько команд, но нигде не был счастлив. Он уволил агента и стал сам искать в газетах команды, которым нужен нападающий. Так Негри попал в «Дерби», его готовы были подписывать, но позвонила Моника и сказала, что беременна двойней. Стало ясно, что с футболом пора завязывать.

Во время УЗИ Моника узнала, что выжил только один плод. В своей книге Негри признался: «Я убежден, что вторым ребенком была девочка. Я фантазировал о жизни с нашей принцессой, и после визита к врачу мне стало очень горько. Я пытался утешить Монику и в этот момент как будто услышал своего будущего сына: «Эй, но я-то здесь, и ты мне нужен!»

Год назад Марко Негри впервые привез своего девятилетнего сына Кристиана на «Айброкс», чтобы сыграть в благотворительному матче Фернандо Риксена. Пока сын гулял по клубному магазину, Негри зашел в раздевалку. Он закрыл глаза и услышал, как пятьдесят тысяч болельщиков поют его имя. Открыв глаза, Марко вспомнил другое: наутро после роковой игры в сквош с Серджо Поррини он поднялся к директору «Рейнджерс» и увидел на столе факс из итальянской федерации футбола с приглашением в сборную.