«В России майданы постоянно вскакивают – как прыщи»

Читать в полной версии

Игорь Ларин не давал вам покоя всю весну, даже если вы этого не знали. Во время чемпионата по хоккею в Чехии сборная России выпускала в мир обращения к народу, от которых на головах людей шевелились волосы: скажем, вот это было настолько мощным, что попало в традиционную рубрику Sports.ru «Ад дня», а вот это – убеждало читателей, что матч против США закончился не поражением 2:4, а ничьей 9:9. Автором этих обращений был Игорь Ларин – пресс-атташе сборной, журналист «Спорт-Экспресса» и летописец одного из самых скандальных людей российского хоккея – тренера Андрея Назарова.

Интервью Ларина Sports.ru должно было состояться сразу после возвращения сборной России из Чехии (там она проиграла Канаде в финале и устроила оглушительный скандал на церемонии награждения). Однако в аэропорту Внуково-3, общаясь с одной из радиостанций, Ларин сказал: «Нам в первую очередь нужно стать нормальной державой. Как только мы станем нормальной державой, мы еще будем играть, как канадцы». Фраза вызвала большой общественный резонанс (возмутились в том числе такие люди, как Арам Габрелянов и телеведущий Владимир Соловьев), Ларин заметно снизил свою активность и вскоре оставил работу в сборной России.

Спустя два с половиной месяца Юрий Дудь и Игорь Ларин все-таки встретились.

* * *

— О вас ничего не слышно пару месяцев. Чем вы сейчас занимаетесь?

– У меня жизнь интересная – как качели. Был период, когда я куда-то вверх полетел – было очень интересно, захватывающе, драйв. Сейчас период, когда я, скорее, где-то внизу. И ощущаю себя хорошо: почувствовал вкус воздуха, почувствовал, как классно косить траву, как здорово ловить рыбу…

Сейчас я человек, которого приглашают в новый проект – Russia-hockey.ru, может, вы слышали. Условное «Что? Где? Когда?» – элитарный клуб, где не нужно выцарапывать рейтинг, выхватывать желтизну любой ценой. Очень серьезные хоккеисты, очень серьезные люди, интересный нишевый сайт.

— Из сборной России вы уволены, так?

– Мой контракт завершился. Продлен он или нет, у меня нет информации. Но раз информации нет, то все должно быть понятно.

— Как я понимаю, вас уволили с формулировкой «Нанесен серьезный ущерб имиджу ФХР, сборной и нашей страны».

– Я видел такие формулировки. И воспринимаю их как человек, который косит траву и ловит рыбу – в том числе щуку на 9 килограммов без подсака через тину протащил, а это круто, очень круто! То есть как человек, который наносит ущерб еще и природе…

А вообще не могу ответить на ваш вопрос. Не я себя назначал, не мне анонсировать и увольнение. Но могу рассказать свою философию информационной работы в сборной.

Лет в 20, 25 я был немного радикальным человеком, таким боевичком – может, немного похожим на вас. Сейчас я смотрю и понимаю, что где-то был не прав. Надеюсь, повзрослел, поумнел, а где-то, извините, и помудрел. Политика в России – это целая индустрия, ей занимаются мощнейшие телеканалы, ведущие журналисты. В спорте все по-другому, государственной индустрии по освещению спорта, на мой взгляд, до сих пор нет. Мне показалось, что такую индустрию – хотя бы на уровне нашей пресс-службы – надо попытаться создать.

Вот вы знаете, какие потрясающие были рейтинги у чемпионата мира по хоккею? У нас была доля 36 – финал и 31 – полуфинал. Это в пять раз выше, чем полуфиналы Лиги чемпионов, в шесть раз выше, чем футбольный матч «Спартак» – ЦСКА. И на каком-то этапе я почувствовал, что сборная России – это огромный институт, который интересен всем, но в то же время беззащитен. Этому нас учит история сборной России по футболу. Помните гениальное время сборной России с Хиддинком, Аршавиным, Павлюченко, со спящими гигантами и бодрствующими карликами? Казалось, футбольная сборная – это абсолютный монстр. И вдруг этот монстр рухнул.

— Почему же?

– Потому что информационно ее подавили. Затоптали. Плюс был итальянский персонаж, который медийно провисал. В итоге все вместе мы этот цветок не вырастили, мы превратили сборную, как выразился один наш коллега, в кавалькаду на «Ламборгини».

Поставил перед собой, в общем-то скромным клерком, задачу – быть, если хотите, цензором рядом со сборной. Старался где-то ее медийно защитить, а где-то и пойти в атаку. Какие-то информационные прорывы, надеюсь, нам удалось сделать: объявление состава сборной в прямом эфире или день открытых дверей, когда ни один хоккеист не имел права на отказ от общения с журналистами.

Вообще мы с коллегой Михаилом Кравченко довольно много говорили с хоккеистами о журналистах. И я был очень удивлен: многие из них, включая самых звездных вроде Александра Овечкина, о каждом ведущем хоккейном журналисте могут рассказать какие-то интересные вещи и по сути предоставить свое досье. Кстати, оценки по большинству из нас – очень позитивные…

– Чуть укоротим: вы считаете, что урон имиджу сборной России вы не наносили?

– Не уверен, что урон нанесен пресс-конференциями во время прилетов и вылетов сборной. Или объявлениями составов команды на этапы Евротура в прямом телеэфире. Или анонсом в СМИ двух-трех самых неожиданных кандидатов, которые регулярно делал куратор сборной…

Кстати, о пресс-конференциях. В них очень часто участвовали и куратор сборной Аркадий Ротенберг, и президент ФХР Владислав Третьяк, и все хоккеисты. Причем однажды самолет со сборной уже улетел – а наш куратор оставался во Внукове-3 и работал, что называется, до последнего репортера. Пресс-служба сборной благодарна руководству за такое отношение.

Заявления сборной – это отдельная тема. Вот, например, заявление «9:9» – когда мы по шайбам проиграли американцам 2:4, но потом отыгрались в смешанной зоне. Да, хоккеисты в важнейшем матче уступили – но безупречно общались с прессой, сняли часть давления с тренерского штаба. Не убежден, что все поняли, в чем суть этих «9:9»…

— То есть вы готовы признать, что это было плохо?

– Нет, не готов. Я хочу рассказать свою мотивацию. Самые опасные люди – у которых нет мотивации. Поэтому давайте именно о ней поговорим.

Главным для меня было объяснить: сборная – это не та кавалькада, которая обходится бюджету сами знаете в какие суммы и о которой сейчас так болит голова у первых лиц футбола, спорта и всей страны. Главным было объяснить, что наши хоккеисты по большому счету такие же обычные люди, как и все. Что у них так же случаются санкции – хоть спортивной фортуны, хоть любой другой. Что их тоже в какие-то моменты карьеры поджидает чуть ли не идеологический майдан – например, что делать – ехать без контракта в сборную или на Ямайку. У нас был майдан 98 лет назад, когда, наоборот, приехали люди с контрактами – правда, не с Ямайки, а из Германии… И вообще они в России постоянно возникают, постоянно вскакивают, как прыщи – как вот у меня на губе вскочил.

Так вот мне было нужно приблизить сборную к людям. Да, где-то перегнул, наверное, любовь к журналистике, к красному словцу взяла свое. Да, возбудились полтора землекопа из интернета – те, с кем я фехтовал еще со времен своего блога. Но возбудились они, потому что почувствовали что-то раздражающее, может быть, что-то глубинное, сермяжное…

Проиграть американцам в такой ситуации – когда у нас много игроков сломано, когда у Штатов не самая сильная команда – это катастрофа. Да, проиграно пусть не все сражение, но важнейший бой. А впереди – с такой игрой – маячит и «четвертьфинал смерти»… В такой ситуации пресс-служба обязана выпрыгнуть из штанов, но хоть что-то взять на себя.

— Можно выпрыгнуть из штанов и помочь делу. А можно выпрыгнуть и показать всему миру голую .опу. У пресс-службы получился второй вариант, ведь так?

– Это ваша трактовка. Она имеет право на существование – как и противоположная. Поблизости могут стрелять танки, а еще ближе повар побежал с бидоном чая, перевернул его на себя, расколошматил. Все отвлеклись и вдруг забыли: а были ли танки, было ли сражение?

После этого заявления «9:9» ко мне потом подходили Евгений Малкин, Евгений Медведев, другие игроки. Прикалывались. Говорили, что пресс-служба чуть ли не все говно взяла на себя. И даже благодарили…

— Ваша цитата: «После золотого Минска-2014 мы окончательно распрощались со смутным временем, когда большой хоккей великой страны уходил в маленькую ночную жизнь – в НХЛ и в интернет. Когда горе-реформаторы предлагали проводить мировые первенства раз в четыре года. Когда хоккейную Европу и прежде всего Россию фактически подводили к самоликвидации, к спортивному «майдану». Помню, вы всегда говорили, что вас интересует хоккей, а не то, что вокруг него. Напомните: какое отношение Майдан имеет к хоккею?

– Когда я был чисто хоккейным репортером, меня интересовал только хоккей. Когда ты оказываешься в сборной России, это немного другая ниша, другое позиционирование. Там я почувствовал запах того самого печеньица, которое раздают в бывшем СССР, а иногда – самые горячие репортерские головы – и внутри российского хоккея.

Печеньице – энхаэловское. Часто говорят: «Там мы играем 82 матча без перерыва на никому не нужный Евротур». Мне хочется ответить: «Мы играем по 90 матчей – с учетом Евротура, контрольных игр, предсезонных турниров, плей-офф. И что?».

Нас все время затаскивают в эту модель: не уважать традиции, разрушать, ломать и только потом что-то якобы создать. Вот только на полпути – после разрушения – мы обычно и останавливаемся. У разбитого корыта.

В сборной России я прекрасно ощущал рядом это желание разрушать – ведь мы, современные журналисты, утверждаемся за счет разрушения, за счет негатива.

— Негатива? В заявлении, которое я процитировал, на четыре предложения – четыре врага: НХЛ, интернет, горе-реформаторы и Майдан. Это не негатив?

– Как относиться к людям, которые не понимают философию российского человека? Для него, для представителя огромной державы, клубные разборки – это чаще всего что-то второстепенное. Разборки больших стран, если хотите империй, – вот наша суперфишка, наше суперблюдо.

Я вижу, что печеньице постоянно нам раздают. Предлагают его съесть вместе с «никому не нужным» Евротуром. У которого рейтинги выше, чем у любого матча регулярки КХЛ. Я говорю так, не потому что повернут на чем-то – я тоже был боевичком 15 лет назад – а потому что это наболело.

— Я не понимаю: кто раздает печеньице?

– Мы сами себе его постоянно раздаем. У нас идеология такая: до основания – а затем, до основания – а затем. И совсем юное поколение журналистов часто работает по этому сценарию, даже не понимая, что в этом и есть наша самая большая, многовековая печаль. Не надо разрушать Евротур, надо всего лишь его реформировать.

Заявления сборной России не были чем-то из ряда вон. Если вы включите наши телеканалы, Первый, второй канал, то увидите такие заявления в прайм-тайм – это абсолютный мейнстрим. Так что, думаю, моя ошибка в другом. Делать такие заявления должен не клерк Игорь Ларин, не пресс-служба. Возможно, похожие заявления должны делать наши хоккейные лидеры. Эту ошибку я понял.

— Вы сказали про второй канал – я правильно понимаю, что вам хотелось побыть немного Дмитрием Киселевым?

– Я не хотел бы уходить в политическую журналистику. Мне очень интересен именно спорт. Потому что именно в спорте мы конкурентоспособны, мы – элитная нация.

— А в политике – неэлитная?

– Я не лезу в эти дела. Может быть, у меня даже есть какое-то мнение на этот счет, но я бы не хотел его высказывать.

— Что значит фраза из еще одного обращения сборной России: «Не всегда получается следить за письмами с родины». Это откуда, из военных времен? По-вашему, чемпионат мира по хоккею – это война?

– У нас пошел отличный разговор, я очень за него благодарен! Десять лет назад я бы, наверное, точно такой же вопрос бы задал. Но работа пресс-атташе произвела некий, извините за громкие слова, переворот в репортерском сознании.

Поймите, это наша философия, это наш менталитет: в России мы побеждали только тогда, когда чувствовали себя осажденной крепостью. Только тогда, когда рвали на себя тельняшки и шли на танки. Кроме того, в сборной я оказался внутри системы «Динамо» – системы, которая, позволю себе обобщить, во многом исповедует эту философию.

В Минске наша команда вообще была армией. Мы поехали на мемориал Второй мировой войны. Я видел, как на танке – как мальчишка – ездил наш генеральный менеджер, как из пулемета стреляли Овечкин и Кузнецов. Это было ощущение армии, и оно сборной очень помогло. Посмотрите на результат: 10 побед из 10.

Фото Globallookpress

— Вам не кажется это, с одной стороны, безвкусицей, с другой – издевательством, учитывая, что в 1000 км от города, где вы это говорите, настоящие танки фигачат друг в друга из пушек. И сидят в этих танках иногда граждане нашей с вами страны.

– Это не была акция. Это было на уровне мальчишества, но такого мальчишества, которое позволяет сформировать отряд людей, почувствовавших за собой страну и готовых пойти на подвиг.

* * *

— «Нам в первую очередь нужно стать нормальной державой. Как только мы станем нормальной державой, мы еще будем играть, как канадцы», – сказали вы по прилету сборной России в Москву. То есть вы недовольны тем, что происходит в нашем государстве?

– Ох уж эта цитата… Эти слова были произнесены во Внуково-3 ранним утром после того, как мы накануне поздно вечером сыграли финал и ночью летели в Москву. Кстати, хочу сказать, что впервые в истории российского телевидения наш прилет показывали в прямом эфире.

Ночной перелет, усталость и очередной звонок в пресс-службу – с радиостанции, в очередной раз стали долбить историей с гимном. Не слушая ответов, не пытаясь понять, почему проиграли, не пытаясь узнать, какой перелом был у Шипачева, в каком состоянии после перелета из Америки был Овечкин, какое давление было у Ковальчука. Как испорченная пластинка – один и тот же вопрос в прямом эфире мне задавался шесть раз. Я все время говорил: когда информационно мы будем востребовать не только негатив, когда поймем, что нас смотрела вся страна, когда почувствуем ее за собой, тогда и будем побеждать канадцев.

Но на пятый или шестой раз я не произнес слово «информационно» – и эта фраза была выдернута. Естественно, вся ситуация мониторилась. И тут же эта фраза оказалась на столе.

— На чьем столе?

– На столе – давайте так напишем. И это стало определенным моментом в работе пресс-службы. Благодарен, что потом все ведущие каналы дали мне слово, чтобы я объяснил свою позицию.

— Как вы оцениваете выход к камерам Андрея Сафронова в аэропорту?

– Во-первых, я хотел бы вас, человека западного, порадовать: на мой взгляд, наша сборная на золотом и серебряном чемпионатах мира 2014 и 2015 годов была построена скорее по североамериканскому принципу, в соответствии с которым очень значима роль генерального менеджера. Во-вторых, я благодарен руководству сборной во главе с Андреем Сафроновым за те 13 месяцев, которые я работал в сборной – работал искренне и честно.

А еще благодарен генеральному менеджеру, что в то раннее утро он все-таки вышел к прессе. У него в тот день был день рождения. Этим поступком он показал свое отношение к стране, болельщикам и журналистам. А когда мы хотим, чтобы все были святее английской королевы, это неправильно. Искренние слова здесь важнее, может быть, какой-то формы. И они были сказаны…

— Куча народа считает это вашим невероятным косяком. Якобы начальник был под газом, а вы вывели его к журналистам.

– Три с половиной землекопа, которые оставляют свои комментарии в интернете, это очень интересная куча. И очень интересная публика. Моя любимая публика. И дальше намерен с ней фехтовать. Не претендуя на истину.

— То есть, по-вашему, Андрей Сафронов нормально выглядел на этом видео?

– Думаю, он принял правильное решение.

* * *

— Уже полчаса забываю спросить: я не дрожу, когда задаю вопросы?

– Наоборот. Я, если честно, думал, что вы – довольно мелкий парень, а оказалось, атлетичный. Молодец.

— Тогда спрошу про вашу интеллектуальную дискуссию с Алексеем Шевченко в Мытищах, где вопрос про дрожь также присутствовал. Вы считаете, это нормальное поведение руководителя пресс-службы?

– Не бывает идеальных людей, не бывает идеальных пресс-атташе. Пресс-атташе – это всегда политик, ему надо выстраивать отношения и с журналистами, и с хоккеистами.

Для меня ключевым моментом было, что игроки мне, надеюсь, доверяли и прислушивались к моему мнению. Я ни в коем случае не актер, но перед ЧМ мне нужно было вновь выстроить с ними отношения, вновь показать, что я человек и команды, и прессы. Правда, здесь проблема в том, что для коллег ты становишься чужим, а для хоккеистов все равно станешь своим. Но это абсолютно нормальная дилемма для любого пресс-атташе. Рабочий момент.

— То есть вы так показывали яйца?

– Это ваша формулировка. Причина конфликта – эта была зона, где работали снимающие журналисты. Для этого была нужна специальная аккредитация, у репортера ее не было.

Вообще я не хотел бы говорить много о личностях журналистов. Как говорится, не суди – да не судим будешь. Хочу отметить только одно: те, кто настроен на негатив, это очень трудолюбивые журналисты, они всегда рядом. Хотел бы пожелать, чтобы позитивные журналисты были бы столь же активны и брали пример с этих замечательных акул пера.

— Вы отдаете себе отчет, что Шевченко – самый зрелищный журналист российского хоккея? Для популярности вида спорта в печатных медиа он сделал больше, чем кто-либо.

– Повторюсь, я не хочу критиковать коллег. Но я был в сборной по другую сторону баррикад, много общался с хоккеистами. Мы, пресса, как корпорация, должны понимать, почему в хоккейной России нам так сложно работать. Почему игроки нам не доверяют, почему мы для них – порой экспонаты в зоопарке.

Хотя я, признаюсь, пытался объяснить игрокам, что те из нас, журналистов, кто берет на себя весь негатив, пропитываются им, живут только им, – Божьи люди. Брать на себя такое – врагу не пожелаешь. К таким людям нужно относиться тонко, философски. И я, безусловно, был не прав, когда в том эпизоде сработал на внутрикорпоративный рейтинг…

— На видео вы готовы были идти в атаку. Когда в последний раз дрались?

– Вообще я не драчливый. Раньше мы в «Спорт-Экспрессе» по вторникам играли в футбол в «Лужниках». Последняя драка – года три назад – там и состоялась. Я эмоциональный, да. Но не сверхагрессивный.

* * *

— Я правильно понимаю, что ваша первая хоккейная страсть – это НХЛ?

– Да, именно так. В 1994 году я закончил Российский химико-технологический университет, защитил диссертацию кандидата химических наук. Тогда же был объявлен конкурс в «Спорт-Экспресс», я его прошел. Вот тогда я был боевичком, достаточно наглым, агрессивным. Пришел и сказал: это нужно делать так, это – так.

Больше всего мне была интересна именно НХЛ. ТаНХЛ, которой я начинал заниматься, очень сильно отличается от того, что есть сейчас. Это была потрясающая лига: первые два звена – звездные трио; третье звено – рабочие лошади, грязные, потные; четвертое – наркоманы, алкоголики и «убийцы». Потрясающее время: ты смотришь хоккейный матч и у тебя четыре зрелища сменяют друг друга. Сначала вышел Гретцки против Лемье, потом Дэйв Семенко против Рика Токкета – контраст, драйв, энергия! Нам, российским людям, на нашем тогдашнем спаде это казалось каким-то 22-м веком и вообще другой планетой.

Дальше мы как хоккейное сообщество рухнули. Европа тоже рухнула. Все наши лучшие силы уехали в Штаты, вытеснили наркоманов, вытеснили трудовых лошадей – и НХЛ, как мне кажется, стала достаточно неинтересным спортом, пресной лигой.

— Со стороны выглядит иначе: когда пошла волна на патриотичность, Игорь Ларин решил на эту волну присесть. И теперь неистово критикует НХЛ и страстно славит КХЛ – лигу классную, но все же не настолько.

– Последний раз я был там на финальной серии «Детройт» – «Вашингтон» (4-0) в 1998 году. И уже тогда началась переоценка, хотя никакой патриотической волной и не пахло. Кстати, я бы так не называл сегодняшние явления, местами я бы называл это возвращением к здравому смыслу. Так что это не волна – это период взросления. Ну и вообще я человек скорее эмоциональный, чем расчетливый. Последние события это, кстати, показывают.

* * *

— Вы делаете много интервью с людьми из российского хоккея. Случалось ли, что вы придумывали за своих собеседников или отдельные фразы, или интервью целиком?

– Отвечу мягче: любое интервью – это продукт совместного творчества.

— То есть вы признаете, что у вас бывали интервью, когда вы придумывали за человека больше половины текста?

– Нет, я никогда не придумывал. Мы просто обсуждали какие-то моменты, которые можно дополнить или, наоборот, убрать. Вообще информационное сопровождение – это очень интересная работа.

— Что вы имеете в виду под «информационным сопровождением»?

– Помочь правильно ответить на вопрос, уйти от ответа, прийти к нему…

— Вообще-то это работа пиарщика. Какое отношение это имеет к журналисту?

– Можно и так сказать – пиарщика. Называйте хоть груздем… Возможно, это разные профессии, но мне интересна и та, и другая.

— Считается, что вы переписываете все интервью Андрея Назарова.

– Это очередной миф. Мне кажется, за последние годы Андрею Викторовичу удалось найти свою нишу. Когда-то давно, когда он только начинал свою карьеру, я мог дать ему какие-то рекомендации, мог что-то поправить. Но сейчас Назаров – один из самых сильных пиарщиков страны, ничья помощь ему давно не нужна.

— Окей, тогда вот пара нестыковок. Например, Назаров посылает на пресс-конференции юного репортера. Потом в интервью вам говорит, что встретился и вручил тому репортеру бутылку своей именной водки «Назаров». Это ложь – никакой водки репортеру подарено не было. Кто врет: Назаров или вы?

– Я воспитываю дочь, какие-то мальчишки вокруг нее постоянно крутятся – в том числе начинающие журналисты. Я был бы счастлив, если бы Андрей Викторович Назаров ту бутылку водки этим мальчишкам не вручил, потому что это не очень правильно…

Но в целом это и есть театр со своими актерами. Мне нравится ваш педантичный, западный подход к слову, сразу видно совсем новое поколение. Но я бы не страдал на вашем месте этой педантичностью. Потому что вы угаснете. Давайте все же с горящими глазами ходить и верить, что эту бутылку Назаров ему подарил.

— То есть иногда можно приврать? Чуть-чуть, на полшишечки?

– Нет, привирать никогда не нужно. Надо находить правильную информационную технологию.

— Еще один пример. Назаров, тогда еще тренер «Витязя», заявил через вас, что хочет встретиться с болельщиками «Авангарда». Те поверили и пришли на встречу. Говорили три минуты. По словам болельщиков, уходя, Назаров порекомендовал им засунуть в .опу письмо от омских пенсионеров, которое ему пытались передать. В прессе в изложении Ларина появилась фраза Андрея Назарова: «Я доволен встречей. Словно камень упал с души».

– Во-первых, вы выполнили свою традиционную норму на слово «.опа» – значит, интервью точно удалось. Во-вторых, в этом и есть народное творчество. Встретиться с болельщиками, тем более, с сибиряками – это очень непростое событие. Все болельщики разные. Поэтому я на вашем месте относился бы к этому с юмором. И сказал бы огромное спасибо тренеру, который создал огромное количество информационных поводов. Который захотел увидеть это письмо, получить и переслать дальше… Это и есть настоящая жизнь.

— Андрей Назаров очень востребованный тренер. Вы же допускаете, что какая-то часть его назначений в клубы КХЛ происходит из-за того, как гладко и правильно он говорит в ваших интервью?

– Думаю, это еще один миф, который Андрею Викторовичу даже где-то мешает. У журналистов, да и вообще в стране, у нас очень много ревности друг к другу. Это такой же наш недостаток, как и инстинкт вечного разрушения. Печенье и ревность – вот наш вечный российский «коктейль».

— Вами как-то был недоволен другой знаменитый тафгай Александр Юдин. Причина недовольства – то, каким получился «продукт совместного творчества».

– Было такое. Мы сделали, на мой взгляд, яркое интервью, но после того, как оно вышло, Александр, кажется, был недоволен некоторыми трактовками. Это рабочий момент. Скажем, мое знакомство с Андреем Назаровым состоялось в 2001 году. Поздним вечером я сидел в офисе «Спорт-Экспресса», раздался звонок, я взял трубку – на другом конце провода был Назаров, тогда игрок «Бостона». Мне тогда часто звонили хоккеисты, как это ни странно. Назаров сказал: вот здесь ты написал очень неточно, вот здесь мои родители нервничали. Так что когда приеду в Москву – будем разговаривать с тобой один на один.

Таких историй было много, почти всегда они становились началом или дружбы, или хорошего общения. Кстати, как раз именно сегодня с Александром Юдиным и общались.

— Как я знаю историю про Юдина. Вы вставили в интервью фразу «И Кличко, и Льюиса уложу одним ударом» и даже вынесли ее в заголовок. Возмущенный Юдин позвонил вам, вы сказали: «Саша, ты не понимаешь, я хотел из тебя звезду сделать» – «Ты клоуна из меня сделал!».

– Александр, наверное, тогда не ожидал, что акцент в заголовке будет сделан на Кличко и Льюисе. Это обычный журналистский прием, когда заверяется текст, а заголовок отдается на откуп редактору. Кстати, я практически уверен, что вы мне пришлете текст интервью, но заголовка там не будет (смеется).

Так что ситуация с Юдиным вполне нормальная для журналиста. Мне посчастливилось долгие годы сидеть в офисе «Спорт-Экспресса» рядом с Юрием Голышаком, и я часто видел, как после его интереснейших интервью раздавались такие звонки. Причем там на проводе были тещи, вдовы, наследники, какие-то гоголевские капитаны Копейкины… По сравнению с этими персонажами Юдин – просто идеальнейший рецензент.

– Финализируем: выдумывать слова за собеседника можно, так?

– Юрий, экий вы педант… Ну это же журналистика. Мы всегда пропускаем какие-то слова, что-то добавляем от себя.

— Sports.ru не выдумывает – по крайней мере, этого требуют редакционные инструкции. Насколько я знаю, похожие инструкции есть у многих наших коллег.

– Мы отличаемся от североамериканской журналистики. Она очень тяжелая: много фактов, много статистики, очень сухая. Российская журналистика 90-х балансировала между сухостью западной и сухостью советской. И вот я как раз был ее сторонником.

— Говорят, сейчас вы работаете неформальным пресс-атташе Андрея Назарова. Это так?

– Андрей Викторович сейчас находится на таком этапе, что по пиару может консультировать и меня, и любого из моих коллег. Ну и вообще мои взаимоотношения с ним очень сильно переоценены. Из меня делают хоккейного Распутина, но это миф, я им не являюсь.

Фото агентства ТАСС

* * *

— Когда ЦСКА тренировал американец Джон Торчетти, вы неистово атаковали клуб. Почему?

– Мне казалось, когда в наш легендарный клуб приходит иностранный тренер, вокруг которого собраны только североамериканские помощники, это как минимум спорно. Я тогда возглавлял отдел хоккея «Спорт-Экспресса» и мог определять политику по этой теме – вместе с главным редактором и владельцем издания. У нас эта ситуация вызвала отторжение. Как показала практика, мы были правы: ЦСКА с мощнейшим бюджетом проиграл 0-4 в первом же раунде плей-офф.

— Всем известно, что хоккейный «Спорт-Экспресс» практиковал информационный шантаж (отрывок из интервью Владимира Гескина): если не занесете денег, будем палить по вам изо всех стволов. С ЦСКА была похожая история?

– Могут быть разные трактовки. Я расскажу правдивую. Любой профессиональный медийщик в той ситуации понимал: есть ниша, есть нерв, который затронет болельщиков популярного клуба, всех болельщиков. Тотальные Торчетти, Хасан Саид, Брукс – в ЦСКА. Какой-то сюр…

К тому же когда мы говорим о больших клубах, понятие «информационный шантаж» неприменимо – они лидеры, их обстреливают, они и так на острие атаки. Время показало, что мы были правы. В клуб пришел Дмитрий Квартальнов, и сейчас там совсем другая история. В том, что ЦСКА выздоровел, вклад нас, журналистов, наверное, не маленький. Вот это и есть, на мой взгляд, настоящая журналистика.

— Через некоторое время после очередной атаки на ЦСКА в «Спорт-Экспресс» пришла налоговая проверка и, как говорят, нашла там много разных нарушений. Это как-то связано?

– Я воздержусь от ответа.

— Но вас уволили?

– Скажем так: я стал индивидуальным предпринимателем, но в той или иной степени сохранил свое право на профессию. Я уже говорил про свою жизнь, которая как качели. Тогда был очень интересный взмах этих качелей. Я оказался в роли рыбака, грибника и стриг траву. То есть, как журналист, заплатил свою цену. Высокую цену.

Получается, есть люди, которые вечно копают свой лубочный негатив и которые на самом деле не очень интересны цензуре. А есть те, кто качается на качелях…

* * *

— На старте интервью вы сказали: «Меня приглашают на сайт Russia-hockey.ru». Почему приглашают? Насколько я знаю, вы и затеяли этот сайт.

– Не могу сказать, что я инициатор. Но могу сказать, что мне этот проект тотального эксклюзива, запущенный несколькими сильными людьми, интересен. Тот импульс, который я получил в сборной, надеюсь, поможет создать площадку, где не нужно гнаться за желтизной, где будут тяжеловесы российского хоккея, где будет интересен именно хоккей.

На мой взгляд, уже совсем скоро RHR станет одним из самых серьезных сайтов на российском хоккейном пространстве. Потому что уже сейчас там Ковальчук, Малкин, Мозякин, Панарин, Тарасенко и в общем-то весь цвет отечественного хоккея. И потому, что многие лидеры нашего хоккея за ним следят.

— Сайт существует на деньги Геннадия Тимченко, так?

– С вашего позволения я хотел бы воздержаться от ответа на этот вопрос.

– Но сомнений ни у кого и нет. Сайт запустился месяц назад, и все это время главным материалом сайта висит заметка «Прорыв Тимченко». Сам текст, кстати, академический образец сервильной журналистики.

– Насколько я понимаю политику учредителей, в плане комментариев, в плане аналитики это будет очень жесткий и влиятельный сайт. Поэтому я бы не согласился с интонацией вашего вопроса.

– Окей, но почему все материалы обновляются, а главный – один и тот же, про Тимченко?

– Думаю, это фишка. Фишка тех людей, которые запустили сайт.

* * *

— О чем вы мечтаете?

– Я понимаю, что в свое время был таким Борисом Савинковым от журналистики. Вы уже тоже как минимум Фанни Каплан. В разрушении, в информационном терроризме мы с вами сделали уже очень много. Моя мечта – создавать, генерировать, сопровождать. Ну и поменьше косить, а побольше смотреть на то, как растет то, что мне удалось посадить.