«После победы над «Спартаком» президент объявил: «Утраиваю премиальные!»

Читать в полной версии

В 2003 году Властимил Петржела стал первым иностранным тренером в зенитовской истории, привезя из Чехии пять игроков только в первую зиму (еще четверо появилось позже). Радек Ширл был среди них не самым раскрученным (в Чехии он не смог закрепиться в «Спарте» и уехал в аренду в «Богемианс») и не самым дорогим, €500 тыс., но задержался в Санкт-Петербурге дольше всех, пережив в «Зените» не только Петржелу, но и Адвоката с Давыдовым. В первой же игре в России Ширл сделал голевую передачу Кержакову, из-за чего «Зенит» выиграл у «Сатурна», а 11.11.2007 11-й номер «Зенита» уже сам забил победный мяч «Сатурну», и принес клубу первое российское чемпионство. В 2008-м Ширл не только выиграл с «Зенитом» Кубок УЕФА и Суперкубок, но и стал лучшим левым защитником премьер-лиги, хотя раньше играл в полузащите и атаке (порой — неимоверно эффектно), заслужив неожиданный панегирик от Дика Адвоката: «Ширл — фантастический игрок. Лучший защитник России». Летом 2010-го Ширлу устроили пронзительные проводы на «Петровском», с цветами и слезами, а через пять лет Радек вырос передо мной на восточной окраине Праги, в шести километрах от крайней станции метро, где среди лугов затерялось тренировочное поле «Богемианса» — клуба, в который Ширл вернулся пару лет назад. На двух пальцах левой руки Ширла — гипс в зеленых цветах «Богемианса», на лице — свежий шрам: следствия неудачного падения на тренировке.

— Павел Мареш по профессии электрик, Камил Чонтофальски практиковался банковским клерком. Кем могли стать вы?

— В школе я изучал машиностроение, но потом полтора года нигде не учился и не работал, занимался только футболом, стремился к тому, чтобы заключить профессиональный контракт с «Богемиансом». Родители поддерживали меня в этом. Мама раньше была волейболисткой, папа — футболистом, они часто ездили поддерживать меня на игры молодежного «Богемианса». В итоге я добился своего, меня пригласили в основу «Богемианса» и я подписал контракт, по которому получал 5 тыс. чешских крон (почти 13 тыс. рублей) в месяц. Помню, в честь первой зарплаты пригласил родителей на ужин и почти все там потратил.

В большой футбол меня взял Властимил Петржела. В «Богемиансе» он здорово развивал меня и других молодых игроков — так же, как потом в «Зените» Аршавина, Кержакова, Денисова, Быстрова. Он жесткий тренер, любит покричать, поругать, но на меня тогда можно было и не орать — попав в «Богемианс», я чувствовал, что мир упал к моим ногам и я должен цепляться за этот шанс.

— Как вы попали в «Зенит»?

— Позвонил Владимир Боровичка, ассистент Петржелы в «Зените»: «Хочешь перейти в Питер?» Я уточнил: «Из Чехии хотите только меня или еще кого-то?» Оказалось, пятерых — еще Мареша, Горака, Чонтофальски и Гартига. Я, конечно, согласился — в такой компании можно было ехать куда угодно.

— Ваше самое интересное путешествие до переезда в Россию?

— С молодежной сборной Чехии однажды поехали в Аргентину. Я тогда вообще первый раз летел на самолете — и сразу четырнадцать часов. Из Праги во Франкфурт, а потом в Буэнос-Айрес. Играли там и в Кордобе, вылетели в 1/8 финала, зато я привез родителям майку сборной Чехии со своей фамилией.

— Как они отнеслись к вашему переезду в Россию?

— Они боялись за меня. Мне было двадцать два года, и все это время я жил с родителями, под их опекой. В Санкт-Петербург мы поехали вместе, чтобы мне было спокойнее, и, когда родителям настало время возвращаться в Прагу, они опасались оставлять меня одного. Но потом я привык к Санкт-Петербургу, а родителям понравилось приезжать туда и гостить у меня.

— Ваши первые впечатления от Санкт-Петербурга?

— Март, холодно, дождь, снег. Кошмар, катастрофа. Еще и квартира моя была не готова, и приходилось жить в гостинице. Хорошо, что Аршавин жил рядом. Шава подвозил нас с Гораком на тренировки.

Потом я снял квартиру, но туда стала приходить женщина, хозяйка. Я уже думал, что останусь там один, но она пришла вечером после работы, с дочерью, приготовила ужин, стала разговаривать со мной. Через день — опять то же самое. Я еще особо не говорил по-русски, поэтому не мог понять, что происходит. А потом мы сняли дом с Лукашем Гартигом — и там уже было все нормально.

— Как вы учили русский?

— Медленно, потому что разговаривал в основном с чешскими игроками «Зенита». У нас была одна машина на пятерых, и мы постоянно были вместе — с местными игроками за пределами поля общались мало. Чешские игроки «Зенита» и Чонтофальски лучше знали русский, и, если у меня возникала какая-то проблема, я решал ее через них. Я понимал по-русски футбольные термины, но в обычной жизни говорить на вашем языке мне не очень хотелось — боялся, что сделаю ошибку, меня неправильно поймут. Но Петржела, выступая перед всей командой, всегда говорил по-русски, так что с годами и я его выучил.

— Сезон-2002 «Зенит» закончил десятым. С вами и Петржелой стал вторым. Как это получилось?

— Думаю, дело в интересном сочетании игроков. У Петржелы были игроки из Чехии, в которых он был уверен, которые бились за него, и молодые питерские ребята, которых в России еще никто не знал и не боялся — а надо было. Ну и тренировались мы — будь здоров. Даже на лыжах катались — но я это и так люблю, мы с Чонтофальски потом отпуска на горнолыжных курортах проводили. К концу сезона, когда у всех заканчивались силы, мы, наоборот, носились по полю, как бешеные.

Правда, из-за тех нагрузок на сборах, которые дал Петржела, мы не очень здорово начали сезон. Помню, в игре с «Динамо» в первом тайме пропустили три мяча за десять минут. В перерыве все молчали, как на похоронах, хотели, чтоб игра скорее закончилась, пришел Петржела: «Ничего страшного — пойдем, попробуем отыграться». Мы не успели выйти, как пропустили четвертый, потом пятый, шестой, седьмой. Катастрофа. Зато потом начали играть все лучше и лучше.

Когда мы заняли второе место, нас стали чаще узнавать в городе. Бывает, выходим мы впятером из машины где-нибудь в центре, а к нам уже летят болельщики за автографами и фото.

— Почему из всех чехов Адвокат оставил именно вас?

— Он мне ничего отдельно не объяснял, потому что я не говорил по-английски, а он — по-русски. Наверное, ему нравилось, как я работаю, нравилось, что я могу сыграть на нескольких позициях. Когда Ким Дон Чжин выбыл на полгода из-за травмы голеностопа, Адвокат поставил меня на место левого защитника и я хорошо отыграл 2008 год — после возвращения в Чехию я только в этой роли и играю.

Фото ФК «Зенит»

— Что вы чувствовали перед игрой с «Сатурном» осенью 2007-го?

— Помню, что был спокоен, мы уверенно прошли сезон и знали, что нам по силам сделать в Раменском последний шаг к чемпионству. В гостинице я жил в одном номере со Шкртелом, и перед игрой он стал меня подкалывать: «Сегодня последний тур, а у тебя еще ни одного гола». Я ему: «Ничего-ничего, «Сатурну» забью».

— Правда, что вы возили европейские трофеи «Зенита» в свой родной город?

— Да, сначала в Прагу, потом в Рудну. Я увидел фотографию Тимощука с президентом Украины и кубками «Зенита» и подумал: «Ну конечно, он же капитан. Мне-то вряд ли разрешат». Но спросил в клубе, и все оказалось просто. Мне выделили двух помощников и после игры Лиги чемпионов с «Реалом» я полетел в Чехию, куда представители «Зенита» привезли трофеи. Там меня встретили Мареш с Гораком, другие друзья, и всем хотелось потрогать эти кубки.

— После победы в Кубке УЕФА и Суперкубке из «Зенита» ушли Аршавин, Тимощук и Погребняк. У вас были предложения из Западной Европы?

— Когда мы разгромили «Байер» в плей-офф Кубка УЕФА, говорили, что меня хотят видеть в Леверкузене, но я никуда не хотел уходить из «Зенита» — мы выигрывали еврокубки, дебютировали в Лиге чемпионов, мне доверял тренер Адвокат, я чувствовал, что прогрессирую у него — зачем мне что-то другое. Другое дело, что потом из-за травм я выпал из состава, мое время ушло и я сам попросил клуб отпустить меня в Чехию.

— Ожидали, что в 2010-м вам устроят такие трогательные проводы?

— Да я и представить не мог, как приятно все получится. Перед игрой с Томском я встретился с фанатами, они предложили мне во время игры подняться к ним на трубуну и поболеть вместе. Я сразу согласился, а когда дошло до дела, немного испугался — там было столько народу и так громко. Я стал петь «Вперед, «Зенит», ты лучше всех на свете», все подхватили. Потом трибуны стали скандировать мое имя, мне стали кидать шарфы и цветы. Я, конечно, чуть не заплакал — все-таки иностранных игроков нечасто провожают так.

Фото ФК «Зенит»

Следующим утром «Богемианс» тренируется уже на стадионе «Доличек» в центре Праги. Десять лет назад клуб с зеленым кенгуру на эмблеме стал банкротом, продал имя и эмблему другому пражскому клубу «Стржижков» (потом два клуба с одинаковым названием даже пересеклись в высшей лиге) и возродился только благодаря болельщикам, которые устроили сбор денег на реанимацию клуба. Скинулись, в частности, Павел Мареш, Мартин Йиранек и Мартин Горак, а Камил Чонтофальски простил клубу долг в три миллиона крон. Президентом «Богемианса» стал пенальтист-пижон и чемпион Европы-76 Антонин Паненка, а два года назад клуб вернулся в высшую чешскую лигу.

Среди десяти летних новичков команды — 36-летний полузащитник Томаш Чижек, который в год дебюта «Рубина» в премьер-лиге добыл с ним бронзовые медали, а потом достигал финала Кубка с «Москвой» и «Сибирью». На меня у Чижека, как и у Ширла, только двадцать минут — но не из-за проблем со здоровьем, а из-за того, что нужно ехать с партнером по команде в другой город, Яблонец-над-Нисоу.

— Летом я перешел из «Яблонца» в «Богемианс», но живу по-прежнему в Яблонце, — объяснил Чижек. — Я построил там дом, и моя квартира освободилась — я предложил ее клубу, чтобы сдавали новым игрокам. В итоге в нее захотел заехать Кара, Слава Караваев из ЦСКА. Квартира хорошая — двушка, хороший вид на Йизерские горы, три минуты ходьбы до стадиона.

Караваев неплохо играл в «Дукле», если у него получится в Яблонце, он может стать классным усилением для ЦСКА.

— Ярошик говорит, что за всю карьеру так и не научился копить деньги. Как у вас?

— Я стараюсь инвестировать, купил квартиру. Построил дом в Яблонце — у меня ведь две дочери, старшая легкой атлетикой занимается, младшая теннисом. Собираюсь жить там и после карьеры игрока — скорее всего буду работать в «Яблонце» тренером или менеджером.

Томаш Чижек (слева) в матче за ФК «Москва». Фото агентства ТАСС

— Как вас затянуло в Россию двенадцать лет назад?

— К 2003 году я только сезон отыграл в «Спарте» после перехода из «Яблонца», Бердыев и Сарсания приехали на игру в Прагу, причем просматривали не меня, но я им понравился и меня позвали на просмотр. Я не знал, что такое «Рубин», он тогда только вышел в премьер-лигу, но решил попробовать. Съездил на недельку на сбор, договорился о контракте, а потом в Казань пришел еще и Иржи Новотны.

— Ширл первое время в Питере общался только с чехами. Вы с Новотны тоже ходили парой?

— Нет, мы сразу стали болтать с местными, хватать русские слова, даже между собой в компании общались так, чтобы нас понимали остальные. Я застал времена, когда в чешских школах преподавали русский, учил его годик, так что он не был новым для меня.

Но и чешский я в Казани не забывал. В 2004-м в «Рубине» было четыре чеха (кроме нас с Иржи — Петроуш и Досталек), а в «Ак Барсе» — три (Дуда, Орцт и Кантор). Почти целая футбольная команда собиралась. С Радеком Дудой мы жили в одном доме и часто встречались. А мой лучший друг среди хоккеистов — Ян Марек, который погиб в самолете «Локомотива». Мы с ним много общались в Чешском доме в Москве, куда он приезжал из Магнитогорска. Хороший парень, я очень тяжело переживал после той трагедии.

— Ярошика в России выводил из себя двухдневный карантин перед играми. А вас?

— Меня — нет, я ко всему привыкаю — если есть карты, книги, фильмы, можно и потерпеть два дня. Сейчас, кстати, и в Чехию это пришло: только заезжаем не на базу, а в гостиницу.

— Чем вас удивлял Бердыев?

— Он часто принимал неожиданные решения. Трудно было предсказать, чего от него ожидать. Бердыев мог посадить в запас после неудачного матча, а через неделю вернуть в основу.

— Самые большие премиальные за годы в России?

— В Казани, после победы в 2003 году над «Спартаком». Пришел президент клуба и объявил: «Утраиваю премиальные!» Мы в том сезоне обыграли дома все пять московских команд, а «Спартак» — еще и на выезде. Так и накопилось очков на высокое место.

В конце сезона жена уже жила со мной в Казани. Когда мы выиграли бронзовые медали, она сказала, что еще никогда не переживала таких эмоций во время игры, мы же только на последних секундах выиграли у ЦСКА. Помню, бразильцы Рони и Калисто в раздевалке после той игры уже вовсю болтали на русском — говорили быстро, уверенно и неразборчиво, звучало очень смешно.

— Самый веселый игрок «Москвы»?

— Эктор Бракамонте. У него всегда с собой была маленькая гитара, он брал ее в автобус и пел всей команде. Я жил рядом с ним на базе — так он и в комнате постоянно репетировал. Смотрю сейчас в фейсбуке — Эктор выступает с концертами, даже в Москве в каком-то клубе пел.

— А в «Москве» как было с премиальными?

— Юрий Белоус ничего не удваивал и не утраивал, если выигрывали — одна сумма, если вторая победа подряд — чуть больше, и так далее. Если проигрывали, то все сначала.

— Что для вас изменилось после перехода из «Рубина» в «Москву»?

— Я стал больше времени проводить в машине, на базу добирался от сорока минут до двух часов. Даже в гости к кому-то заехать — уже проблема.

— Каким был Леонид Слуцкий десять лет назад?

— Умный, хитрый, внимательный. Слуцкий любил собирать всю команду в честь важных событий — дня рождения кого-то из игроков или даже чьего-то первого гола. Собирались то на природе, то в ресторанах — я, например, на тридцатилетие пригласил всю команду в Чешский дом. Для меня было важно угостить ребят настоящим чешским пивом, чешской кухней.

Томаш Чижек (слева) в матче за «Сибирь». Фото агентства ТАСС

— Как вы оказались в «Сибири»?

— Там уже играли Томаш Выходил и Мартин Горак. Они рассказали мне про Новосибирск — хороший большой город, даже есть прямой самолет Прага — Новосибирск. Мне там нравилось — ходил с детьми в парк, ездил на реку Обь. Да, зимы там холодные, но для футболистов в России это не проблема — зимы мы проводили в отпусках и на сборах в теплых странах.

— Ширл в отпуске катается на горных лыжах. А вы?

— Играю в хоккей. До десяти лет я был хоккейным вратарем. Только потом выбрал футбол. Еще в России я пристрастился к рыбалке. Во Владикавказе времени было много, я жил один, без жены и детей, вот и ездил на рыбалку с Николой Валентичем. Так подсел на это дело, что рыбачу теперь и в Чехии.

— Почему вы так быстро ушли из «Алании»?

— Команда хотела выходить в премьер-лигу. Не получилось, разругались и разошлись. С зарплатой проблем не было, просто мне сказали, что я больше не нужен.

— В других клубах России сталкивались с задержками зарплаты?

— В «Сибири» в последний сезон начались проблемы с финансами, задерживали на пару месяцев. Потом уволили тренера Криушенко и назначили шотландца Алекса Миллера, который раньше был вторым тренером «Ливерпуля». Он устраивал короткие интенсивные тренировки с мячом, без длинных пробежек и тренажеров. Интересно, но без переводчика мы его с трудом понимали.

— Что самое трудное в ФНЛ?

— Двойник Владивосток — Хабаровск. Это убийственно для меня. Прилетаешь во Владивосток, отыграешь и сразу в другой город. Хорошо еще, что я перелеты легко переносил — мы еще не взлетали, а я уже спал.