«Хоккеистам могу дать пенделя». Интервью самого крутого тренера КХЛ

Читать в полной версии

«Автомобилист», Кубок губернатора, КХЛ и ВХЛ

— На Кубке губернатора Челябинской области «Автомобилист» запомнился поражением от «Авангарда», когда за период пропустил семь шайб. У вас есть ответ, почему случился такой провал?

— Я считаю, что тут много ответов. Это и акклиматизация — как раз пятый день с нашего прилета из Чехии, три часа разницы — все-таки должно было сказаться. И большие нагрузки, которые мы получали последние четыре недели, и отсутствие лидеров (матч пропустило звено Коукала. — Прим. Sports.ru), и мало игровой практики у Коваржа. Но это все отговорки. То поражение, которое случилось, эти семь голов во втором периоде никак нельзя оправдать всеми отмазками, потому что никакая команда не должна так разваливаться. Я брал 30 секунд — было понятно, что с командой что-то происходит. Но вина все-таки лежит на нашем тренерском штабе, надо пересмотреть отношение к себе.

— Такой результат на предсезонке — повод для паники?

— Паника — самое страшное, что может быть. При пожаре, если возникает паника, — это все. Везде нужно анализировать, нормально подходить, не делать резких выводов сгоряча. Надо все переварить, осмыслить, посмотреть. Мы уже сразу после игры пересмотрели моменты, разобрали все эпизоды с генеральным менеджером — по горячим следам был сделан анализ.

Хорошо, что это случилось именно на предсезонке. Если бы это случилось в чемпионате, это был бы позор. Здесь — это тоже позор, но позор исправимый. Все летние матчи забываются, если в сезоне ты играешь хорошо.

— У вас сейчас больше всего опасений по поводу обороны?

— В современном хоккее пять человек атакуют и пять человек обороняются. Раз случилось такое — претензии ко всем.

— В прошлом сезоне Якуб Коварж отыграл все 60 матчей. Если ситуация повторится, его усталость станет проблемой?

— В хоккей играют люди и тренируют люди. Мы сейчас в поиске в том числе и этого решения. В Ижевске мы подходили к этому вопросу по-своему, в Саратове — по-другому. Здесь, в «Автомобилисте», Емелин делал ставку только на Якуба. У нас еще есть время обсудить, поговорить с тем же Коваржем, расставить все точки над i и прийти к консенсусу к началу сезона.

— Вы сейчас невозмутимы и сдержанны. Когда выплескиваете эмоции?

— Знаете, больше эмоций было выплеснуто во время первого матча с «Трактором». И дело даже не в том, что мы вели в счете 5:3, нам забили и сравняли. Еще во втором периоде, когда мы выигрывали, в игре некоторых хоккеистов были моменты, которые меня просто выбешивали. И я был более эмоционален, чем при счете 1:8 с Омском. Сейчас понимаю, что оказался прав — было видно, что происходит что-то не то, так что бегать, кричать и накалять обстановку дальше смысла не было.

— Насколько легионеры на данный момент оправдывают ваши ожидания?

— Сейчас идет подготовительный этап, мы сыграли не так много игр. Тем более у нас были очень серьезные нагрузки, и говорить, что кто-то оправдывает, а кто-то разочаровывает, еще рано.

— Вы общаетесь с ними на английском или они учат русский?

— Я знаю словацкий. Скажем так — на хоккейном языке. Английский тоже есть, какие-то слова, выражения. Во время турнира я на всех трех языках говорил, что нельзя терять на синей линии шайбу, это приводит к голам.

— Все ситуации по игрокам обсуждаются с Олегом Гроссом или же он со стороны смотрит на ситуацию в команде?

— Я уже говорил и повторюсь, что мне очень нравится работать с Гроссом. Когда я подписал контракт с «Автомобилистом», я очень боялся: он такой специалист с именем на этой должности, который прошел огонь, воду и медные трубы, а я такой молодой. Переживал, что у нас могут не сложиться отношения. Но нет, все решения мы принимаем вместе.

— Как отличаются отношения тренера и генменеджера в КХЛ и ВХЛ?

— Ни в Саратове, ни в Ижевске у меня не было генерального менеджера, все эти функции лежали на мне, так что сравнить мне не с чем. Но то, что генменеджер очень разгружает работу в этом плане, — это большой плюс.

— Можете назвать кого-то из своих коллег в ВХЛ, кто в ближайшие год-два доберется до КХЛ?

— Не знаю. Уже говорил, что я один из немногих счастливчиков, кто вытащил этот билет — так попасть в КХЛ из ВХЛ. Тот же Руслан Сулейманов выиграл два Кубка Братины, никто его не приглашал, и получилось, что он, наоборот, спустился на ступеньку ниже, возглавив «Толпар». Я желаю всем вэхаэловским тренерам удачи, желаю использовать шанс попасть в КХЛ.

— У вас были трудности на первой предсезонке в КХЛ?

— Нет, здесь не то что ступенька, а целая пропасть в отношении к делу. Я мог выбрать любую страну, любой город, сколько времени мне надо на ледовые тренировки, сколько времени — «земли», залы, самолет. По этому поводу ограничений не было, здесь все делается для хоккея. В Ижевске и Саратове были определенные рамки, в которые надо уложиться. Здесь другой уровень.

— Ваш коллега Андрей Назаров в сердцах обронил фразу про «выбивание Высшей лиги из игроков». Приходилось ли вам этим заниматься?

— Интересный вопрос. Высшая лига, наверное — как ступенька ниже, где хоккей намного медленнее, и ребятам тяжело в новый ритм включиться. В Челябинске было видно, что люди, которые умеют думать быстрее, которые с шайбой намного лучше работают, могут принять любую передачу в касание, отдать любую передачу — это здесь очень заметно.

Выбивать из них ВХЛ… Да нет, они, наоборот, стараются, им тяжело, здесь немножко другой уровень, кто-то пробивается. Я могу сам по себе сказать, что когда-то, в 20 лет, я и Высшей лиге был не нужен, мог закончить с хоккеем. Попал в струю — и у меня поперло, добился высокого уровня. Поэтому если ты веришь в себя, если знаешь, что ты сможешь — только зеленый свет, я готов, насколько я могу, помочь таким хоккеистам.

«Магнитка», Белоусов, Ягр

— Когда вы поняли, что хотите и можете тренировать?

— Я уже девять лет как работаю тренером и начал с самых низов, работал с шести-семилетними детишками, потом — в юношеском хоккее, потом — за границей в юношеском хоккее, потом — во взрослом. Ступенька за ступенькой, так же, как и будучи хоккеистом, поднимался. Не сразу меня хоп — и взяли, а с низов. Здесь у меня примерно такой же путь, он у меня только начинается, и то, что я залез сюда… Я буду зубами цепляться и доказывать, что я чего-то стою как тренер.

— Вы с этим желанием определились по ходу карьеры игрока?

— Я закончил с хоккеем быстро и внезапно и на тот момент не задумывался о будущем, чем буду заниматься. Хотя зря — наверное, не девять  лет потратил бы, а поменьше. Но я, наоборот, рад, что прошел все ступеньки. Мне самому сейчас легче, потому что знаю многие аспекты. Они, может быть, и не нужны для тренера взрослой команды, но это неоценимый опыт — и психология, и общение с людьми, это непередаваемо.

— Вы были одной из звезд «Металлурга» Белоусова. Что в первую очередь вспоминается о той команде?

— Очень хорошая команда, очень дружная. У нас было по меркам той лиги много звезд. Вспоминается сезон, когда мы проиграли всего шесть игр с учетом чемпионата, плей-офф и Евролиги. Мы были уверены в себе, рвали всех. Знали, что проигрывая 0:2 после второго периода, 0:3 даже, мы всех победим. Вот эта уверенность осталась в воспоминаниях.

— И вы стараетесь прививать ее хоккеистам?

— Да, да. У нас были четыре равные пятерки, каждая из которых могла вытащить матч. Хотелось бы создать такую же команду, которая была в «Магнитке».

— Что должна сделать команда, пропустившая гол за 8 секунд до возможной победы в финале, чтобы не сломаться?

— Еще раз говорю: нужен дружный коллектив. После этой шайбы ни один хоккеист, включая тренерский штаб, не сказал Боре Тортунову: «Ах ты такой-сякой». Все вышли на овертайм с уверенностью, что мы выиграем.

— В 2000-м ваш дубль принес «Магнитке» победу в Евролиге. Это самый крутой момент в вашей карьере?

— Самый крутой (усмехается)… Да нет, наверное, у меня тот сезон не особо складывался, это просто стечение обстоятельств, что я забил два гола. Я больше склонен к тому, чтобы стабильно провести весь сезон, а не выстрелить в одной игре. В хоккеисте самое главное — стабильность. Даже не игру, не сезон — а именно всю карьеру держаться на одном уровне и шагать вперед. Были круче моменты.

— Какие?

— Игры за сборную на чемпионате мира. То, что до 24 лет я ни одной предсезонки не прошел в основном составе и всегда карабкался по ходу сезона, попадал в состав. В 27 лет попасть на драфт НХЛ, после чего мне предлагали односторонний контракт. Были такие крутые моменты в жизни, кидало из стороны в сторону. Наверное, то, что была команда в «Магнитке», три года мы шли на очень высоком уровне. Смена поколений была, мало кто верил в нас, но мы уверенно прошли весь сезон, выиграли чемпионат — это одно из главных. Да и переход в «Динамо», там совсем другой опыт. Да много чего интересного. Я не хотел бы зацикливаться на одном моменте. Я очень доволен своей карьерой, не жалею, что не сделал выбор в другую сторону в той или иной ситуации.

— С Сергеем Гомоляко вы друзья с тех пор?

— Ну как… Друг — это тот, кому ты можешь тайны какие-то рассказать, я так отношусь к этому слову. С Сергеем Гомоляко мы товарищи-друзья, это немножко другое, мы можем поговорить, посмеяться. Но сейчас мы солидные люди (смеется).

— Гомоляко утверждал, что вы были самым веселым в «Магнитке». Над кем чаще всего шутили?

— Я самый веселый? Вы, наверное, путаете. Я, будучи игроком, вообще мало разговаривал (смеется). Подшучивал больше всего Валерка Карпов покойный, царство ему небесное. Он был весельчак в той команде, я — нет.

— В «Авангарде» вы успели пересечься с Ягром?

— Нет, как раз Ягр пришел, можно сказать, на мое место. Вернее, Ягр стоил меня и еще нескольких парней — нас пять человек отчислили (смеется). Пришел Андрей Коваленко, Ягр. Это было с локаутом связано, и эта ситуация меня очень сильно психологически надломила тогда как хоккеиста.

Вот если брать вопрос о моих феерических, как вы спросили, ситуациях, — их много было. А вот если брать хоккейные ошибки, это была главная — поехать в Омск на очень большой контракт по тем временам. Я чуть-чуть не выдержал паузу, мне не хватило пяти дней, наверное. Хотя я долго держал паузу, хотел остаться в ЦСКА. То, что я на тот момент выбрал деньги, — это была моя ошибка.

Я ждал, кто будет тренером, с кем мне работать. Не знал, будет ли видеть новый тренер меня в команде или нет. Руководство ЦСКА хотело оставить, но работать-то тебе не с руководством. Тем более что в моей карьере были ситуации — руководители видели меня в команде, а приходил тренер — и я ему не подходил. Очень тяжелые были сезоны. И здесь я ждал, кто будет у армейцев, но поступило предложение из Омска, и агенты говорили, мол, быстрее-быстрее, а то передумают. Хотя в хоккее главное — выдержать паузу.

— Вы агентов в принципе не любите. Вам сейчас помогает ваше агентское прошлое?

— Почему я не люблю агентов? Это их работа, просто я уже говорил и еще раз скажу, что это была моя самая главная ошибка — стать агентом. На тот момент я просто хотел быть связанным с хоккеем, но уже никто не помнил, кто такой Разин-хоккеист, и меня никуда не брали. А став агентом, я организовал все, залез в эту сферу и помогал хоккеистам.

То, как выстроен этот бизнес… Я там был, и это все очень грязно. Нет, я нормально отношусь к агентам, это их работа. Они, наверное, больше друг про друга грязные вещи думают… Но мы нормально общаемся. Они выбрали этот путь, это их работа. Она тоже нужна, наверное.

Деньги, Кузнецов, Кучеров

— При этом вы говорите, что сейчас молодые игроки хотят рано получать большие контракты.

— Это проблема не молодых игроков, это проблема, которая создалась искусственно в лиге. Я только рад за людей, которые получают большие деньги, я не против, чтобы хоккеист их зарабатывал, просто это портит самих игроков. Они иногда не понимают и не могут понять, что такие суммы будут получать не всю жизнь, и некоторых эта ситуация немножко расхолаживает. Когда люди попадают из грязи в князи, на них сваливается этот денежный груз, и они избирают немножко не тот путь, если понимаете, про что я говорю.

Некоторые хоккеисты просто меняют отношение к себе. Взять, например, того же Евгения Кузнецова, который был талантищем, вернее, и остается талантищем. Он шел ступенька за ступенькой, попал в «Трактор», стал звездой, потом — провалил сезон. Хоть и травма, но я считаю, что травма — это недостаток…

— Подготовки?

— Да. Самоподготовки. Где-то недонастроился, где-то недотренировался, где-то недоразмялся. Пожалуйста — чуть не заглох человек. Это самый яркий пример. Хорошо, что он уехал в НХЛ, для него это новый вызов, он опять изменил к себе отношение. А некоторые молодые хоккеисты, не имея ничего и попав во взрослую команду, получив там новый контракт, на который можно машину купить и возить девочек, переоценивают свои возможности и отношение к себе. Это плохо.

— В целом отъезд игроков в НХЛ, когда они к этому готовы, вы одобряете?

— Я одобряю любой выбор хоккеиста не в пользу денег, а в пользу хоккея. Если он видит, что он способен, я только за. Это будет лучше и для нашей сборной, он будет развиваться как игрок. Тот же Кучеров, пожалуйста. Взять их с Гусевым. Они были примерно одинаковые. Гусев где сейчас? И где Кучеров? У каждого своя судьба, но то, что Кучеров поехал туда и добился, — молодец.

А взять Прохоркина. У него папа моего года рождения по глупости своей закончил играть, и сейчас у сына повторяется судьба. Дай Бог, чтобы он все-таки переоценил карьеру и папа ему подсказал свою жизненную историю.

Розовые майки, драки, детский хоккей

— В «Ижстали» хоккеисты носили розовые майки после неудачных матчей. В «Автомобилисте» какие-то интересные способы мотивации применяете?

— После игры с «Авангардом» розовых маек на всех не хватило бы (смеется). Посмотрим, не хочется рубить с плеча. В Ижевске я все-таки полсезона до этого работал, ребят получше знал, не на каждого же наденешь розовую майку. Здесь надо еще к парням присмотреться, кто чем дышит. Но розовые майки — это очень эффективный вариант.

— Вы используете для анализа продвинутую статистику? Вход в зону, выход из зоны, броски, когда игрок на льду.

— Естественно. Все это, потери, блокировки бросков, силовые приемы — мы же не в каменном веке живем. Много статистики можно взять с сайта КХЛ, сейчас мы ведем свою статистику, вывешиваем ребятам.

— Вы чувствуете, что хоккеисты верят в ваши идеи?

— Я надеюсь, что они поверят и поддержат. Самое главное — мне не быть самоуверенным. Уверенность в себе — это хорошее качество, но она не должна перерастать в самоуверенность.

— Вы нацеливаетесь попасть в плей-офф и там далеко пройти?

— С Ижевском в самых лучших мечтах было попасть в призеры, мы сделали даже больше, хотя могли сделать и еще. Надо жить сегодняшним днем, ставить задачи на каждый день, на каждую тренировку, а ставить заоблачные задачи… Это цели, они немножко другие. Да, их мы тоже ставим, мы хотим добиться чего-то, может, мечты. Просто надо реально смотреть на вещи и исходить из повседневной жизни.

В игре с «Авангардом» нас очень сильно опустили с небес на землю и указали наше место. Мы вроде думали, что новокузнецкий «Металлург» где-то далеко, а после сегодняшней игры оказалось, что не так уж. Но это хорошо, есть видео, аудио, будем смотреть, разбирать и подниматься опять.

— В вашей команде может играть хоккеист, который не ложится под шайбу?

— Нет. Такие хоккеисты… Это не хоккеисты.

— Этот имидж жесткого тренера, с которым вы пришли из ВХЛ, — он вам скорее помогает или мешает?

— Почему у меня имидж жесткого тренера? Что значит «жесткий» тренер? Кинэн — жесткий тренер?

— Скорее, да.

— Билялетдинов — жесткий тренер?

— Пожалуй. Я, скорее, имел в виду, что, когда произошло ваше назначение в «Автомобилист», большинство болельщиков знали вас как тренера, который подрался, а не как тренера, который поднял «Ижсталь» с 19-го места на второе?

— Я уже сто раз говорил: я не дрался. Я ни разу никого не ударил. Это там на видео видно. Да, я был в драке, но человека я не бил. Это немножко другой вид спорта.

Я не бью хоккеистов и никогда не буду их бить. Я могу их там шлепнуть в качестве волшебного пенделя, например, но хоккеист должен мне доверять, чтобы я так сделал. Я сторонник жесткой дисциплины игровой. Я даже в плане бытовой дисциплины не жесткий, не ставлю в рамки хоккеистов. Но если хоккеист забивает три гола, но не играет в обороне, что приводит к трем пропущенным голам, то лучше пусть вообще ничего не забивает — потому что после трех пропущенных нам придется выкарабкиваться. Мне больше нужен человек, который будет играть на команду, а не на себя. В этом плане я жесткий. А так — я люблю с хоккеистами посмеяться, пошутить, я вместе с ними иногда тренируюсь, бегаю.

— У кого из тренеров вы учились?

— Белоусов. Человек, который мне и как хоккеисту дал практически все, и как тренеру. Когда я только начал, я использовал 80% его упражнений, подхода к тренировкам. Сейчас, конечно, по-другому, многое пересмотрелось, но Белоусов — это очень многое в моей жизни.

— Главная вещь, которую надо сделать в российском хоккее?

— Ну, это глобальный вопрос. Надо пересмотреть отношение к детскому хоккею. То, что там творится, — одним словом, это ужас.

— У вас же был очень неудачный опыт в ЦСКА, когда вас уволили из-за конфликта с внуком Смородской. Что тогда произошло?

— Это уж везде расписано. Там был ребенок, я посчитал, что после моего решения он поймет, что был неправ. Но когда ребенок в силу, наверное, воспитания, будучи на сборах, сидит на третьем этаже на подоконнике, свесив ноги, и кидается туалетной бумагой…

Такие моменты были. То, что произошло на ледовой тренировке, — примерно то же самое. То, что я его наказал — я видел ситуацию так, я тренер. Хотел, скорее, не показать ему, какой он плохой, а показать другим ребятам, что так нельзя. Высокопоставленные люди решили, что я неправ. Я с удовольствием ушел и благодарен судьбе.

То, что творится там сейчас… Я возвращаться туда не хочу. Конечно, никогда не говори никогда, но я считаю, что с детским хоккеем нужно многое делать в системе: готовить тренеров, строить кучу коробок, дворцов, делать курсы для педагогов, чтобы они учили других педагогов, доводили до тренерского состава. Нужна сеть, система подготовки тренеров, и чтобы тренер в детской школе был независим от родителей, от директора школы. Чтобы не директор школы говорил, мол, делай вот так, а тренер. Раз его поставили, он видит хоккей и готовит ребят так.

Чтобы тренер не зависел от результата, который показывает команда. Это вообще нонсенс, когда тренера увольняют из-за поражения в турнире восьмилетних детей. Это очень кропотливая работа.

Я не вижу прогресса. Да, мы сейчас выигрываем чемпионаты мира, завоевываем медали, но это все благодаря одному человеку — Брагину, который берет на данный момент сильнейших хоккеистов и хорошо с ними работает. Взять другие сборные — ситуации, которые происходят, скажем так, с другими Смородскими, — это, конечно, ужас.